Лев Прозоров - Русские герои. Святослав Храбрый и Евпатий Коловрат. «Иду на вы!» (сборник)

Господство славян-вендов в балтийской торговле оставило след и в скандинавских языках. Е. Мельникова насчитывает 12 славянских заимствований в них (напомним, что скандинавских в древнерусском – меньше). И большинство из них относится к торговле. Славянские купцы приезжали на торг (torgh) на лодьях (lodhia). Любопытно, что ни одно слово из богатейшего морского словаря норманнов в славянские языки не попало. У славян были свои слова для морского дела, появившиеся до эпохи викингов, в те времена, когда плавание легендарного конунга Хрольва Жердинки из Дании в Швецию было для скандинавов странствием на край света. Суда Олега Вещего летопись называет не «драккарами» или «кноррами», а «кораблями», от вендского korab. Впрочем, славянские купцы могли приехать и верхами, в седлах (sadul) с высокими луками (loka), везя товар в седельных мешках – кош (katse). Приехав, они устраивались на лавах (lava) и извлекали безмены (besman) и товар: шелка (silki), вместе с арабским серебром приходившими с Востока, и соболей (sobel) из русских лесов. Их путь, тяжелый и опасный, пролегал через множество границ (graens), и купцы были рады после торга отдохнуть и закрепить сделку ковшом пива с хмелем (humle).

Однако есть еще одно заимствование, выбивающееся из нарисованной нами мирной картинки. Это слово – polutasvarf, полюдье, объезд с целью сбора дани. У скандинавов он назывался вейцла. Как же и зачем могло попасть к скандинавам еще и славянское название такой поездки? Неужели…

Неужели было время, когда по скандинавским землям разъезжали за данью люди, называвшие такие поездки полюдьем?

Именно это утверждает средневековый польский хронист Кадлубек. Он говорит о предании, по которому в древности славяне победили воинов «Даномалхийских» (Данемаркских, Датских) островов и предложили им, на выбор, или платить дань, или носить, в знак поражения и позора, женские длинные волосы, убранные в косы. Пока датчане колебались и выбирали, нетерпеливые славяне снова напали на них, завершили разгром и принудили и к тому, и к другому.

Конечно, перед нами народная легенда с изрядной долей насмешки. Это насмешка над неповоротливостью, нерасторопностью датчан и вообще скандинавов. О ней в Европе ходит не меньше анекдотов, чем у нас – про «карря-ачих эсто-онских парне-ей». Кстати, по одному этому ясно, что «весьма проворные данаи» из рассказа Титмара Мезербургского про Киев могут означать никак не данов-датчан, а только действительно шустрых «данайцев»-греков.

Торговые пути балтийских славян – по крайней мере, их часть

Вторая цель насмешки – прически скандинавов. Сами славяне, вопреки привычному нам образу «древнего славянина» с волосами до плеч и бородою лопатой, коротко стригли, а то и брили волосы и бороды. Знатные воины – лютичи у Титмара, польский князь Котышко – могли в знак высокого рода и воинской удали оставлять на макушке или на передней части черепа клок несбритых волос, словно дразня врага: «Попробуй-ка, ухвати!» Арконский кумир Святовита имел обритую голову и бороду «сообразно народному обычаю», по словам Саксона Грамматика. Наоборот, жрецы носили длинные волосы и бороды «вопреки обыкновению». Длинные, часто убранные в косы, волосы и бороды скандинавов смешили славян.

Напротив, скандинавы считали постыдным и недостойным именно стрижку, тем более – бритье бород и голов. Из «Саги о сожжении Ньяля» узнаем, что «безбородый», брошенное в лицо мужчине, было смертельным оскорблением. Королевский любимец Аудун из «Пряди об Аудуне с Западных фиордов», обнищав в дольних странствиях, возвращается домой. «Голова у него бритая и вид довольно жалкий». Аудуну в таком облике стыдно и страшно показываться на глаза конунгу-покровителю.

Варяги-русь до крещения брили головы и бороды почти поголовно, как о том сообщают арабы и византийцы. Их Бог Перун изображался с «серебряными усами», а на миниатюрах Радзивилловской летописи – с воинским чубом на голове. Современник Крещения Руси франк Адемар Шабанский писал: «Пришел в Россию некоторый греческий епископ… и заставил их принять обычай греческий относительно ращения бороды и всего прочего». То есть для русов Х века отпускать бороду – чужеземный обычай, который не торопятся принимать даже крещеные князья. На монетах Владимира и Святополка, на печати Ярослава Мудрого, на миниатюре Святославова Изборника мы видим одни и те же лица с остриженной, если не сбритой бородой и густыми, зачастую очень длинными усами.