Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

Да, все так, и «знакомой фигурой» Сталин уже был, а вот «свое право на лидерство» он отнюдь не «подтвердил», а получил его из рук Ленина. И не трудно себе представить, где оказался бы Сталин, если бы продолжил поддерживать Каменева и Церетели. А вот почему Ленин не сделал ставку на изначально преданных ему Шляпникова, Залуцкого или Молотова — это большой вопрос, на который теперь не ответит уже никто...

Так закончилась Апрельская конференция, которая вознесла Сталина на новые партийные высоты. И уже через несколько дней он вместе с Лениным, Зиновьевым и Каменевым вошел в тот самый орган, который со временем будет назван Политбюро.

И все тот же Ярославский в те редкие минуты, когда он говорил правду, писал: «В мае 1917 года после Апрельской конференции товарищ Сталин был выбран членом Политбюро ЦК и с тех пор бессменно состоит членом Политбюро». Понятно, что за его избранием стоял сам Ленин. И дело было не только в «знании» Сталиным национального вопроса. Сталин весьма убедительно доказал, что способен поступаться идеями и идти за вождем. В отличие от того же Каменева, который постоянно совершал нападки на Ленина.

И как бы там ни было на самом деле, но с помощью вождя всего за каких-то полтора месяца Сталин сумел войти туда, куда допускались только избранные...

После столь насыщенного событиями марта и апреля в жизни Сталина, как, впрочем, и в жизни всей партии, наблюдалось некоторое затишье. И ничего удивительного в нем не было. «Правдой» руководил Ленин, агитацией занимался Зиновьев, Каменев представлял партию в Исполнительном комитете и в Совете, а всю организационную партийную работу вел Свердлов.

«Помимо дежурства в «Правде», — писал о том времени известный исследователь жизни Сталина Роберт Слассер, — и участия в заседаниях ЦК на Сталина ложатся эпизодические поручения то административного, то технического, то дипломатического порядка. Они немногочисленны. По натуре Сталин ленив. Работать напряженно он способен лишь в тех случаях, когда непосредственно затронуты его личные интересы. Иначе он предпочитает сосать трубку и ждать поворота обстановки. Он переживает период острого недомогания. Более крупные и талантливые люди оттеснили его отовсюду».

Возможно, в этом утверждении и есть крупица истины, и все же Слассер во многом был не прав. Теперь, когда в столице вместе с Лениным оказалась и вся его гвардия, Сталин вряд ли мог рассчитывать на роль трибуна или теоретика, каким он пытался предстать перед партией в марте 1917-го.

Что ему оставалось делать? Да только то, что он мог делать в сложившихся условиях. То есть вернуться к прежней роли специального помощника Ленина по особо деликатным поручениям. «Его хитрость, навыки конспирации и абсолютная надежность, — писал о нем Такер, — нашли теперь достойное применение».

«Я всячески пытался понять роль Сталина и Свердлова в большевистской партии, — вторит ему эмигрант-эсер Верещак. — В то время как за столом переговоров сидели Каменев, Зиновьев, Ногин и Крыленко и в качестве ораторов выступали Ленин, Зиновьев и Каменев, Свердлов и Сталин молча дирижировали большевистской фракцией. Это была тактическая сила. Вот здесь я впервые почувствовал все значение этих людей».

«Верещак не ошибся, — писал позже Троцкий. — В закулисной работе по подготовке фракций к голосованию Сталин был особенно ценен. Он не всегда прибегал к принципиальным доводам, но умел быть убедительным для среднего командного состава, особенно для провинциалов». Но как бы там ни было, в мае 1917-го Сталин, по словам Улама, «впервые по-настоящему наслаждается свободой с того самого апрельского дня, когда он был арестован в Баку в 1901 году».

Улама забыл только добавить, что во многом этот самый заслуженный «отдых» был связан с романтическими отношениями Сталина и Надежды Аллилуевой. В доме Аллилуевых у него была своя комната, где он хранил книги, рукописи и одежду, и жена Сергея, Ольга Евгеньевна, в свободное от собственных романов время заботилась о своем постояльце как могла и даже купила ему костюм.

Старшая дочь Аллилуевых, Анна, работала в революционном штабе в Смольном, а Надежда училась в гимназии. С некоторых пор она стала засиживаться до поздней ночи в ожидании Сталина. Когда тот приходил, Надежда накрывала на стол, они долго сидели за чаем, и Сталин рассказывал ей о своих революционных похождениях, о ссылках, длинных этапах и тюрьмах. Иногда он впадал в лирическое настроение и читал наизусть целые страницы из Пушкина, Чехова и Горького. Надежда зачарованно слушала Сталина, не сводя с него своих больших и очень выразительных глаз.