Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

Сталин не стал настаивать и спросил гостя, имеется ли в Китае собственная метеорологическая служба и не даст ли он разрешение на перевод его трудов в СССР. На самом же деле он прекрасно понимал, какого ответа ждал от него Мао. И, конечно, китайский лидер очень рассчитывал, что Москва аннулирует подписанный с Чан Кайши Договор о советско-китайской дружбе и заключит новый. Уже с ним. Однако Сталин не спешил. И формальные основания у него на сохранение статус-кво были, поскольку договор с Чан Кайши вытекал из достигнутых в Ялте трехсторонних соглашений. Потому без обиняков и сказал, что отказ хотя бы от одного пункта даст США и Великобритании законные основания поставить под вопрос и другие параграфы, в частности те, которые касались советских прав на бывшие владения Японии на Курилах и Южном Сахалине.

Сталин говорил достаточно твердо, как бы сразу же давая Мао понять: если он хочет новых отношений с Москвой, то они будут строиться на его условиях. Тем не менее, подсластил Сталин пилюлю, никто не может помешать правительствам их стран в неформальном рабочем порядке наполнить подписанный документ более современным содержанием.

Мао помрачнел: и здесь с ним говорили с позиции силы. Впрочем, чему удивляться, и не он ли сам сказал после инцидента в Сиани в далеком 1936 году: «Наши отношения со Сталиным — это отношения отца и сына. Или кошки и мышки». И ошибался. Никакой игры с лидером китайских коммунистов

Сталин тогда не вел, он преследовал свои интересы, но его злейшего врага, Чан Кайши, от смерти тем не менее спас.

Случилось же это так. В результате заговора Мао с предавшими Чан Кайши генералами генералиссимус был арестован в Сиани, и Мао ждал, когда заварившие эту кашу генералы сами уберут Чан Кайши. Но... так и не дождался... После ареста Чан Кайши обстановка в стране резко обострилась, и Гоминьдан требовал карательного похода на Сиань. Однако многие трезвомыслящие китайские политики были против. Не был заинтересован в новой вспышке гражданской войны и Сталин, поскольку любая эскалация военных действий неизбежно вела к срыву объединения национальных сил, для которого он уже сделал немало.

В декабре 1936 года «Правда» опубликовала статью, в которой в довольно резкой форме осудила сианьское восстание и призвала к мирному разрешению конфликта. Ну а после того как Коминтерн направил в ЦК КПК прямые директивы прекратить дальнейшее противостояние, китайским коммунистам не оставалось ничего другого, как только дать отбой. В результате всех этих действий Чан Кайши вышел на свободу и в сопровождении одного из предавших его военных отправился в Нанкин.

После освобождения Чан Кайши снова заговорил о создании единого с КПК военного фронта борьбы против Японии. Но выдвинул непременное условие: главнокомандующим и лидером страны должен оставаться он. И, стиснув зубы, Мао был вынужден пойти на это. Вот тогда-то он и произнес свою знаменитую фразу о «кошке с мышкой». Трудно сказать, вспомнил ли он ее после беседы со Сталиным, но «Мышкой» оставаться явно не собирался. К этому времени Мао был уже закаленным политическим бойцом, чтобы так вот сразу сдаваться. Да, от его отношений со Сталиным во многом зависело признание Китая другими странами и его будущее.

И тем не менее он приехал не обижаться, а получать. Получать то, что поможет его стране выстоять. А все остальное было уже не важно. Во всяком случае, пока. И ему надо было разбиться, но заставить этого маленького человека с желтыми кошачьими глазами пойти на уступки! Да и зачем тогда нужна была революция, если Китай и впредь останется подчиненной страной! А одному ему, без поддержки Советского Союза, конечно же, не выплыть...

Сделав вид, что он не совсем понял, о чем речь, Мао снова перешел к иносказаниям, из которых Сталин с удивлением узнал, что уважать Ялтинские соглашения, конечно же, надо и все же следует вызвать в Москву Чжоу Эньлая... для проработки договора. Но уже с ним, лидером китайских коммунистов Мао Цзэдуном...

Сталин был недоволен такой настойчивостью, но точки над «i» ставить не спешил, и следующие две недели Мао провел... на его даче. Предоставленный самому себе, Мао очень напоминал в те дни пленника. По каким-то причинам запланированная на 23 декабря встреча со Сталиным не состоялась, и вот тогда-то Мао впервые за все время нахождения в Москве потерял свое лицо. В ярости стуча кулаком по столу, он кричал навестившим его дипломатам:

— У меня здесь всего три дела: есть, спать и облегчать желудок!