Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

Так Сосо познакомился с первым революционным движением в России и с интересом стал читать о первых русских революционерах. Знакомясь с народовольцами, он не мог не задаться вопросом: что же заставило всех этих сытых и культурных людей так остро почувствовать свою вину перед живущим в нищете и страданиях народом и пойти в него искупать свою вину?

В Гори Сосо видел и обеспеченных и культурных людей, и тот самый народ, который так любили и идеализировали народники. Вот только вместо сострадания по отношению к нему он чаще видел брезгливость и высокомерие. Непонятно ему было и то, как те самые крестьяне, вековой мечтой которых была собственность на землю, могут привести к какой-то новой и куда более достойной для всех жизни. И, к его несказанному удивлению, народники видели в деревенской жизни, несмотря на всю ее нищету и грязь, какую-то неведомую ему идиллию, а в хитрых и изворотливых крестьянах — богобоязненный и богоизбранный народ.

И он, наверное, очень бы удивился, если бы узнал, что так оно и было на самом деле. Экономика русского села уже тогда носила в себе черты примитивного социализма. Еще в XV веке русские крестьяне создали общину, социальной целью которой было равенство. Община владела лесами и лугами, решала, что сеять, и даже после реформы 1861 года полученная крестьянами земля делилась всем миром в зависимости от величины и работоспособности семьи. И всей душой ненавидевшие западный капитализм с его трущобами и эксплуатацией народники были убеждены в том, что у России, в отличие от стран Востока и Запада, есть свой собственный путь развития, и на этом пути она может миновать стадию капитализма и перейти к социализму через крестьянскую общину.

Да, Маркс и Энгельс уже написали в «Коммунистическом манифесте» об «идиотизме деревенской жизни» и со своей установкой на рабочего и завод видели в помещике естественного врага, а в крестьянине — с его извечной мечтой о земельной собственности — врага потенциального. И тем не менее народники верили в то, что Россия сможет миновать западный капитализм и предначертание русского народа — разрешить социальный вопрос лучше и быстрее чем на Западе. И опирались они прежде всего на то, что русскому народу было совершенно чуждо понятие римского права о собственности.

Все эти заумные рассуждения о пути России не произвели на Сосо особого впечатления, и куда больший интерес у него вызвала жизнь, наверное, самого яркого представителя народничества Нечаева. Да, что там говорить, это была личность! Просидеть десять лет в страшном Алексеевском равелине и подчинить себе свою стражу способны не многие. А чего стоил нечаевский «Катехизис революционера» с многообещающим названием «Топор, или Народная расправа»! По своей сути, это было наставление для духовной жизни каждого, кто решил посвятить себя революции, и являло предельную форму революционного аскетического отрешения от мира.

«Революционер, — часто повторял Сосо запавшие ему в душу строчки, — обреченный человек. Он не имеет личных интересов, дел, чувств, привязанностей, собственности, даже имени. Все в нем захвачено одним исключительным интересом, одной мыслью, одной страстью: революцией! Революционер порвал с гражданским порядком и цивилизованным миром, с моралью этого мира, он живет в этом мире, чтобы его уничтожить. Он не должен любить и науки этого мира. Он знает лишь одну науку — разрушение. Для революционера все морально, что служит революции. Революционер уничтожает всех, кто мешает ему достигнуть цели. Тот не революционер, кто еще дорожит чем-нибудь в этом мире. Революционер должен проникать даже в тайную полицию, всюду иметь своих агентов, нужно увеличить страдания и насилие, чтобы вызвать восстание масс. Нужно соединяться с разбойниками, которые настоящие революционеры. Нужно сосредоточить этот мир в одной силе всеразрушающей и непобедимой...»

Размышляя над этим, Сосо все чаще вспоминал рассказы отца о благородных разбойниках и все больше убеждался в том, что все они, по своей сути, были самыми настоящими революционерами. Но особенно близки ему были рассуждения знаменитого бунтаря о готовой на пытку таинственной душе революционера, в которой не было веры ни в помощь Божьей благодати, ни в вечную жизнь. Да, так оно и было на самом деле! Как видно, Бог и на самом деле был слишком занят «небом, не землей», и надеяться на ней можно было только на себя, на свои силы, знания и отвагу.

Сосо не очень удивился, узнав из рассказов Ладо о том, что в конце концов народники потерпели поражение. Те самые крестьяне, которых они боготворили, не понимали их и относились к ним враждебно. А вот то, что многие из народников, разочаровавшись в «народе-богоносце», встали на путь откровенного терроризма, порадовало его. Да, это были пока одиночки, но именно они держали в страхе всех этих генерал-губернаторов и царских чиновников, стреляя в них из револьверов и бросая в них бомбы.