Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Несмотря на огромный размах, крестьянские волнения, к сожалению, потерпели поражение, добившись лишь временного отказа властей от продолжения коллективизации и «раскулачивания». Практически не имея оружия, крестьяне не выдерживали столкновений с хорошо вооруженными отрядами ОГПУ и мобилизованных коммунистов. Отдельные попытки крестьян объединиться — направления гонцов и делегатов в соседние села, объявления тревоги набатом церковных колоколов — в целом не принесли успеха. Волнения были раздробленными и не координировались. Это облегчало действия передвижных карательных отрядов, позволяло им одновременно контролировать большие территории. Массовые аресты вожаков волнений, «кулаков», сельской интеллигенции, показательная жестокость карателей также ослабляли силу крестьянского сопротивления. В то же время крестьяне вели себя куда более миролюбиво, чем власти. Как правило, они сохраняли жизни своим обидчикам, изгоняли их из сел. В результате правительственные силы не терпели серьезного урона. Свою роль сыграли лживые обещания властей, массовый роспуск колхозов и демонстративные наказания некоторых активистов. Важным фактором ослабления волнений было начало весеннего сева. Крестьяне, отбившись от колхозов, уходили на работу в поля. От сева зависел будущий урожай. Это понимали даже сталинские власти.

Волну крестьянских выступлений удалось сбить путем применения жестоких репрессий, а также политических маневров и вынужденного согласия с массовым развалом колхозов. Несмотря на различные препятствия со стороны властей, весной 1930 г. колхозы покинули большинство крестьян, загнанных туда зимой. Процент коллективизированных хозяйств к лету 1930 г. по сравнению с 1 марта 1930 г. снизился с 56 до 23,6 [78] Ивницкий Н. А. Судьба раскулаченных в СССР. С. 24–26. . При этом существующие колхозы были слабыми, неэффективными предприятиями, которые использовались для выкачивания ресурсов деревни на нужды индустриализации. Колхозная авантюра, а главное, нежелание положить ей конец, запустила механизм эскалации всеобъемлющего кризиса. Прежде всего были существенно подорваны производительные силы деревни. Количество лошадей, по официальным данным, уменьшилось с июля 1929 по июль 1930 г. с 34,6 до 30,2 млн, свиней с 20 до 13,6 млн, на несколько миллионов уменьшилось количество коров [79] Davies. The Socialist Offensive. P. 420. . Накануне нового урожая, весной и летом 1930 г., во многих районах начался голод.

Сводка ОГПУ от 5 июня сообщала о случаях голодной смерти и многочисленных опуханиях и болезнях, об употреблении в пищу лебеды, желудей и павшего скота в Средне-Волжском крае, на Урале, на Украине, в Сибире и Казахстане, в сводке от 30 июня к этому перечню добавился Северный Кавказ и Центрально-Черноземная область, в сводке от начала июля — Нижегородский край, Башкирия, Татария и Крым. На почве голода в деревнях вспыхивали волнения. Крестьяне требовали вернуть им изъятый государством хлеб [80] Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 473–478, 496–501, 482–484,530-536; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 1. С. 354–375. . Хлебозаготовки из нового урожая в таких условиях проходили с большим напряжением. Крестьяне всячески сопротивлялись сдаче зерна. Чтобы избежать непосильных заданий по мясозаготовкам крестьяне усилили забой скота.

С первых же шагов разорительной и малоэффективной оказалась форсированная индустриализация. В результате бездумной траты средств многие сотни миллионов рублей оказались вложенными в незавершенное строительство, не давали отдачи. Действующие же предприятия, особенно те, которые обслуживали потребности населения, сокращали производство из-за нехватки оборудования и сырья. Росла себестоимость промышленной продукции, резко ухудшилось ее качество. Управление промышленностью было дезорганизовано из-за кампаний выявления «вредителей». Инженеры и управленцы, находясь под растущим давлением и постоянной угрозой арестов, фактически отказывались проявлять инициативу и выполнять свои обязанности. Многие рабочие, чувствуя безнаказанность, работали спустя рукава и безоглядно нарушали элементарные нормы дисциплины. Летом 1930 г. индустриальные отрасли экономики охватил кризис.

Одной из важных причин низкой производительности труда в промышленности было заметное падение уровня жизни рабочих. Его причинами были коллективизация и деградация сельского хозяйства, направление огромных средств в тяжелую промышленность, массовый вывоз продовольствия на экспорт. Даже в крупных городах, население которых правительство рассматривало в качестве своей основной социальной базы и старалось обеспечивать продовольствием в первую очередь, выстраивались огромные очереди за продуктами, которые распределялись по карточкам. Цены на свободном рынке для большинства были недоступны. Весной 1930 г. даже в Москве норма выдачи белого хлеба была снижена на 50 %. В Средне-Волжском крае и ДВК выдача белого хлеба была прекращена вообще. К выпекаемому хлебу примешивались в значительных размерах суррогаты. Но даже и такой хлеб нередко подвозился с большими перебоями. Особенно скудным было снабжение мясом и жирами. Введенная в июле 1930 г. карточная система на мясо (карточки на хлеб появились еще в 1929 г.) даже формально охватывала 14 млн человек из 160-миллионного населения страны. Молоко во многих районах выдавали только детям и больным. Даже простые промышленные товары можно было купить только в магазинах, торгующих по повышенным ценам [81] «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране. 1922–1934 гг. Т. 8. Ч. 1.1930 г. / Под ред. А. Н. Сахарова и др. М., 2008. С. 258; Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. М., 1998. С. 75–80. .