Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора - люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей - сборник статей

Константин Константинович начал службу приблизительно в одно время с вступлением Александра III на престол. Ожидания К.Р. от нее вполне соответствовали отношению нового императора к правительственной деятельности великих князей. Августейший поэт признавался, что в политике смыслит мало и его воззрения «шатки и неопределенны». «У меня только одно чутье, может быть, совсем неверное», — говорил он императрице Марии Федоровне {206} 206 ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 31. Л. 42. . Такой взгляд на свою роль в государстве способствовал тому, что в отличие от отца, который порицал «решительно все», что «творилось» при Александре III, Константин Константинович, напротив, относился к императору с глубоким почтением и уважением. «Я чувствую к нему, — писал он в дневнике в 1885 г., — какую-то бесконечную привязанность, преданность; к этому еще примешивается благоговение как перед чем-то священным. Он для меня не только сильный, прямодушный человек, с чистым добрым сердцем, но и Царь-помазанник Божий. Хорошо бы за него в огонь и в воду» {207} 207 ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 27. Л. 88 об. .

Константин Константинович, отказавшись от службы во флоте, в феврале 1884 г. в возрасте 26 лет принимает командование ротой Измайловского полка (для сравнения, Константин Николаевич в 26 лет возглавил Морское министерство). В 1888 г., в день своего тридцатилетия, он подвел промежуточный итог своей жизни, так контрастирующий с достижениями в этом же возрасте его отца, и записал в дневнике: «Жизнь моя и деятельность вполне определились. Для других я военный, ротный командир, в близком будущем полковник, а там, лет через 5–6, — командир полка и, как мне хотелось бы, Тифлисского, моего, на Кавказе. Для себя же — я поэт. Вот мое истинное призвание» {208} 208 Там же. Д. 35. Л. 6 об.-7. . Поэзии Константин Константинович отводил особое место, что, в частности, отразилось в его программном стихотворении «Баловень судьбы», в котором он заявляет о своем желании совершить «священный подвиг певца» «во славу матушки России».

Увлечение Константина Константиновича поэзией придало ему известности в творческих и научных кругах. Еще в юности у него проявился особый интерес к русской литературе. В 20 лет он знакомится с Федором Михайловичем Достоевским, сыгравшим определенную роль в выборе великим князем своего литературного поприща. В 1883 г., в годовщину смерти Достоевского, К.Р. записал в дневнике, что «читал “Господи и Владыко живота моего” с усердными земными поклонами и молился за покой души» {209} 209 Там же. Д. 20. Л. 99. . А в 1891 г. он, вспоминая о своем знакомстве с писателем, оставил следующую запись: «Он относился ко мне с расположением и, помню, предсказал мне великую будущность. Я верю, что он обладал даром пророчества» {210} 210 Там же. Д. 38. Л. 152. . Произведения Ф.М. Достоевского великий князь будет не единожды перечитывать в течение всей своей жизни. Однако И.Л. Волгин, рассмотрев в своей монографии воздействие самого писателя и его творчества на Константина Константиновича и дав ему довольно точную характеристику человека с «обостренным чувством вины», несколько преувеличил значение своего героя {211} 211 Волгин И.Л, «Колеблясь над бездной». Достоевский и императорский дом. М., 1998. . Далеко не только творчество автора «Бесов», любимого романа К.Р., повлияло на его мировоззрение.

В 1880 г. на вечере у графини А.Е. Комаровской великий князь познакомился с «почтенной наружностью и умной и игривой речью» — писателем И.С. Тургеневым, произведшим на него самое приятное впечатление. «Он, по-видимому, веселого нрава и привык вращаться в светских кружках, — записывает в тот же вечер начинающий поэт, — он знает, что на него смотрят, как на выходящего из ряда вон человека, знает, что все развешивают уши, как только он откроет рот, и нисколько не конфузится этим» {212} 212 ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 16. Л. 141 об. . Великий князь задумывал даже литературный вечер с писателем в Мраморном дворце. Однако, боясь скомпрометировать великую княгиню Александру Иосифовну, он отменил встречу, так как его гость «несколько раз подозревался в революционном направлении» {213} 213 Там же. Д. 17. Л. 7об.-8. . Теплые отношения связывали великого князя и И.А. Гончарова, который стал одним из доверенных критиков творчества К.Р. Они вели длительную переписку. Константин Константинович не раз бывал у него в гостях: «У него две маленькие, низенькие комнатки; письменный стол еще тот самый, на котором писал Обломов. Я с благоговением за него подержался» {214} 214 Там же. Д. 31. Л. 32 об.-ЗЗ. . С благоговением относился к великому князю и сам Гончаров: «Раз, в присутствии Кони, он получил от меня записку и прочел ему ее. Кони попросил его подарить ему конверт с адресом, написанным моею рукою… Ив[ан] Александрович], не говоря ни слова, спрятал конверт в ящик и запер на ключ» {215} 215 Там же. Д. 38. Л. 163. . Писатель также пророчил молодому поэту «величие»: «Я могу стать великим, говорил он. Не это ли моя мечта? Мечта самая заветная, самая пламенная; ужели она осуществится?» {216} 216 Там же. Д. 34. С. 14. Высоко Константин Константинович оценивал творчество и Л.Н.Толстого, с которым тщетно искал встречи. Так, о пьесе «Власть тьмы» великий князь писал, что «задача художества выполнена неподражаемо… а конец вполне достоин Достоевского» {217} 217 ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 30. Л. 82. . Одним из любимых писателей К.Р. был Николай Семенович Лесков. Его «Соборяне» «усладительно питали и душу мою, и ум, и воображение» {218} 218 Там же. Д. 35. Л. 16 об. . В Мраморном дворце бывал А.А. Фет. Тесно Константин Константинович общался и с другими своими современниками — А.Н. Майковым, Я.П. Полонским, Н.Н. Страховым.