Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора - люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей - сборник статей

Пожалуйста, не верь сплетням и слухам и продолжай мне писать по-старому. Чрез Тебя одного я узнаю, что делается в Питере, а это мне необходимо» {138} 138 Вел. кн. Константин Николаевич — А.В. Головнину. 10 (22) октября 1862 г. // ОР РНБ. Ф. 208. Ед. хр. 55. Л. 4. .

Для Константина Николаевича, человека, богатого на разного рода мысли, но, по собственному признанию, «не способного к писанию вообще» {139} 139 Вел. кн. Константин Николаевич — А.В. Головнину. 19 июля 1881 г. //ГАРФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 1118. Л. 14 об.-15 об. , Головнин был идеальным секретарем, легко схватывающим его идеи и искусно облекавшим их в ясную форму. «Плодовитый мыслями, но ленивый в изложении их, требовавшем усидчивого труда, великий князь сообщал их наметавшемуся в деловой редакции секретарю, — писал И.А. Шестаков, — и через час, много два, получал свою идею в крови и плоти, т. е. на бумаге и в чернилах, готовую для сообщения кому заблагорассудится» {140} 140 Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни. Воспоминания (1838–1881 гг.). СПб., 2006. С. 199. . Но роль редактора чужих идей не слишком увлекала Головнина. Ему гораздо более по душе было конструировать собственные теории и программы. Если верить одному из мемуаристов, Головнин относился к генерал-адмиралу лишь как к «гениальному усвоителю чужих мыслей и превосходному орудию для исполнения чужих намерений» {141} 141 Арсеньев Д.С. Из записок адмирала Д.С. Арсеньева // Русский архив. 1910. №11. С. 408. .

В политических и карьерных замыслах Головнина великому князю отводилась очень важная роль. Разумеется, он рассчитывал на августейшее покровительство при восхождении по лестнице чинов и должностей. Исполнение политической программы для Головнина было, пожалуй, не менее важной целью, чем карьерный успех. В конечном счете, его собственная карьера была частью этой программы.

Головнин действительно был склонен к конструированию и реализации собственных программ, но он щедро приписывал их своему патрону ради того, чтобы тот принял на себя их исполнение. В 1857 г. великокняжеский секретарь сформулировал программу желательных реформ, но в биографии великого князя он выдал ее как программу его действий. Она включала в себя отмену крепостного права, реформу суда и полиции, введение веротерпимости, либерализацию экономики, снижение централизации в управлении, требование «более свободы мысли и слова» {142} 142 Головнин А.В. Материалы для жизнеописания царевича и великого князя Константина Николаевича. С. 154. . Наиболее ценной частью этой программы были предполагаемые способы ее выполнения. Помимо личного влияния генерал-адмирала на своего старшего брата и на лиц, «которые находятся во главе разных частей государственного управления», Константин Николаевич мог приготовлять «всеми зависящими от него способами способных людей для действия сообразно с помянутой целью в разных частях управления», доставлять «им необходимое для этого положение», а также проводить в^Морском ведомстве преобразования, «которые могли бы служить примером и руководством в других ведомствах» {143} 143 Там же. С. 155. . По замыслу Александра Васильевича, «константиновцы» — именно их он имел в виду, говоря о приготовлении способных людей, — должны были со временем рассесться по министерским и другим высокопоставленным креслам. Разумеется, что и сам он надеялся занять какой-нибудь важный государственный пост.

Головнин был не только генератором идей для Константина Николаевича, он стал, по сути, идеологом и строителем партии «константиновцев». С его подачи в те первые годы, когда Морским министерством управлял великий князь, в него переходили на службу молодые чиновники — Д.Н. Набоков, Д.А. Оболенский, М.Х. Рейтерн, Д.А. Толстой и др. Он же содействовал через великого князя выдвижению многих из них на высокие посты в государственном управлении. Если сплачивались «константиновцы» вокруг Константина, то направлялась их деятельность Головниным. Двигался вместе с ними наверх и сам партийный идеолог, достигнув в 1861 г. министерской должности и продержавшись на ней около пяти лет.

Партия «константиновцев» включала в себя людей разных убеждений. Белой вороной оказался в ней Д.А. Толстой, который в 1860-е гг. стал одним из главных оппонентов «константиновцев», и в особенности А.В. Головнина, и который сменил его в конце концов на посту министра народного просвещения. Да и идеалы Константина Николаевича не совсем корреспондировались с политическими симпатиями его идеолога. Великий князь слыл рьяным славянофилом: «Он нередко высказывал неодобрение тому пристрастию ко всему иностранному, коим заражено петербургское общество, и выражал сожаление, что просвещение России совершилось насильственным путем, которое воспрепятствовало самостоятельному развитию чисто русской природы, а покорило ее влиянию чужеземному» {144} 144 Там же. С. 54. . Головнин же, как отмечал в некрологе ему А.Ф. Кони, между западниками «был одним из самых цельных и искренних» {145} 145 Кони А.Ф. Александр Васильевич Головнин //За последние годы. СПб., 1896. С 402. . По наблюдению Н. Элиаса, в династических монархиях, в отличие от индустриальных национальных государств, «семейные отношения (привязанность или соперничество), личная дружба и личная вражда были в числе обычных факторов, влиявших на правительственные и прочие официальные дела» {146} 146 Элиас Н. Придворное общество. Исследования по социологии короля и придворной аристократии. М., 2002. С. 10. .