Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора - люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей - сборник статей

Даниэльсон-Калмари в своих мемориальных текстах неоднократно подчеркивает различие в отношении к Александру II в России и в Финляндии. Бесконечной любви и благодарности финнов он противопоставляет неблагодарность российских подданных. «Это рассказ о князе, — говорит автор, — который в большом восточном царстве подарил своему народу свободу и получил за это в награду смерть от руки убийцы» {680} 680 Danielson Kalmari J.R. Puje keis. Alekaanterin yliopiston suru- ja muistojuh-lassa 29. p:na huhtik. 1881 // Aleksanteri II:n muistio. S. 7. . И вновь Даниэльсон-Калмари обращается к великой, краеугольной роли Александра в финской истории: «С помощью своего великого князя народ Финляндии развил свою национальность, он сейчас сильнее и более чем когда-либо исполнен национального сознания, и никогда более червь сомнения не разъест его жизненные силы. Его язык становится языком культуры… Александр II — покровитель нашей национальности, им вызвана к жизни наша форма правления» {681} 681 Ibid. S. 14. . В этих словах Даниэльсона-Калмари в сжатой форме выражена вся суть сформировавшегося в историческом сознании финнов культа памяти Александра II как создателя и покровителя финской нации, охранителя финской конституции. И эта созданная в воображении финнов идеализированная фигура великого князя оказалась востребованной очень скоро — уже в 1880-х, а особенно в 1890-х гг., когда, по определению русской прессы, начался «поход на Финляндию».

О причинах возникновения, содержании, а также попытках решения так называемого финляндского вопроса написано много, и на этом сюжете мы не будем останавливаться подробно {682} 682 См., например: Russiflcation in the Baltic Provinces and Finland, 1855–1914/ Ed. Edward C. Thaden, H. Haltzel, C. Leonard Lundin, Andrejs Plakans, Toivo U. Raun. Princeton (N.J.), 1981; LuntinenP. F.A. Seyn. A Political Biography of a Tsarist Imperialist as Administrator of Finland. Helsinki, 1985; Соломещ И.М. Финляндская политика царизма в годы Первой мировой войны (1914 — февраль 1917 г.). Петрозаводск, 1992; Полвинен Т. Держава и окраина. Н.И. Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898–1904 гг. СПб., 1997; Куяла А. Россия и Финляндия в 1907–1914 годах: планы введения военного положения // Отечественная история. 1998. № 2. С. 65–74; Kujala A. The Policy of the Russian Government Toward Finland, 1905–1917: A Case Study of the Nationalities Question in the Last Years of the Russian Empire // Emerging Democracy in Late Imperial Russia. Case Studies Local Self-Government (The Zemstvos), State Duma Elections, The Tsarist Government, and The State Council Before and During World War I / Ed. M. Schaeff er Conroy. Colorado, 1998. P. 143–197; Витухновская M.A. «Финляндский вопрос» в Государственной думе: спор о концепциях империи // Имперские и национальные модели управления: российский и европейский опыт. Материалы Международной научной конференции, Казань, 11–13 мая 2006 г. М., 2007; Петухова А. «Скажи мне, кто твой враг…»: «антифинляндский дискурс» в пространстве общественно-политической коммуникации Российской империи конца XIX — начала XX в. //Ablmperio. 2010. №3. С. 195–226. .

Достаточно отметить, что подоплекой обострения отношений между державой и окраиной была неравномерность темпов модернизационных процессов, проходивших медленнее в метрополии и быстрее в Финляндии, а также высокая степень национальной мобилизации в Великом княжестве. Конфликт основывался на вполне конкретных геополитических, военно-стратегических, политических, экономических, культурных и других претензиях российской власти и консервативного лагеря к Финляндии, причем набор этих претензий в разные периоды варьировался. Например, в царствование Александра III раздражение вызывала особая финская государственность (и само использование финнами слова «государство»), существование таможенной границы и собственной золотой марки, наличие своей армии, а также отдельного финского почтового ведомства [47] Известна резолюция императора от декабря 1889 г. на докладах Императорского финляндского сената: «Я прочел все эти докладные записки и поражен , о чем идет речь, об части русской Империи или об иностранном государстве? Что же это наконец Россия принадлежит или составляет часть Финляндии или В. К. Финляндское принадлежит Российской Империи?» (фотокопия автографа Александра III воспроизведена в кн.: Юссила О. Великое княжество Финляндское. С. 470). . В годы правления генерал-губернатора Н.И. Бобрикова (1898–1904; в финской историографии этот период называется «первым периодом угнетения») к этим претензиям добавились неучастие финских новобранцев в общеимперской армии, ущемление прав русских граждан и русского языка в Великом княжестве, а также те настроения «сепаратизма», которые постоянно и с раздражением отмечались в русской прессе. После революции 1905–1907 гг. к прежним причинам неудовольствия прибавились новые, связанные с протестной активностью финнов в годы революции, а также с той помощью, которую в Финляндии получала русская оппозиция, и опасениями нелояльности финляндцев в случае надвигавшейся войны. Эти претензии вновь обострили «финляндский вопрос» и обусловили так называемый второй период угнетения (1907–1914).