Станислав Аверков - Как нашей стране доставались Победы

10 ноября 1938 г. Королев».

В.П. Глушко, как и С.П. Королев требует справедливости:

«Генеральному Секретарю ВКП(б) И.В. Сталину.

От подследственного Глушко Валентина Петровича, нах. В Бутырской тюрьме НКВД. Дело 18102.

Я – советский инженер (род. В 1908 г.) работал 9 лет в НИИ № 3 НКОП, руководя разработкой реактивных двигателей, создал две опытные конструкции ракетного двигателя и газогенератора для топед (морских), принятых спец. Комиссиями, имею свыше 10-ти опубликованных научных работ и т. п.

Будучи оклеветан врагами народа и окопавшимися в НИИ № 3 карьеристами и завистниками, я оказался арестованным 23.III.38 г.

Материалом моего обвинения служат лишь заявления, что несколько лабораторных опытов оказались неудачными. Однако необходимо ведь признать, что при разработке новой конструкции, когда проводятся сотни опытов, некоторые из них могут быть неудачными! Тем не менее я нахожусь под следствием уже 11 месяцев. На основании изложенного прошу Вашего вмешательства, чтобы освободить меня из тюрьмы и дать возможность отдать все силы и знания на пользу Родине.

В. Глушко. 21.II.39 г.»

17 марта 1939 года было утверждено дело на В.П. Глушко. Но только через пять месяцев 15 августа 1939 года дело было рассмотрено Особым Совещанием при Народном Комиссаре Внутренних Дел СССР. Особое Совещание постановило: «Глушко Валентина Петровича за участие в контрреволюционной организации заключить в исправительно-трудовой лагерь, сроком на 8 лет, считая с 23 марта 1938 года. Дело сдать в архив».

На выписке из протокола № 26 («Слушали – постановили») в тот же день или через пару дней появилась удивительная резолюция, сделанная чей-то рукой простым карандашом: «Ост. для раб. в тех. бюро». Вот так чья-то ныне неизвестная рука решила судьбу советской космической и оборонительной ракетной техники. Кто это был?

Попробуем разобраться в непростой в стране ситуации, сложившей тогда.

Был арестован Глушко по приказу наркома внутренних дел Н.И. Ежова. В то время бытовала поговорка – арестовали, значит, попал в «ежовые рукавицы».

В стране был распространен плакат, нарисованный художниками Кукрыниксы. На нем был изображен Ежов, в его руках ежовые рукавицы, ими он уничтожает контрреволюционную змею – гадюку.

Н.И. Ежов санкционировал расстрелы И.Т. Клейменова (10 января 1938 года) и Г.Э. Лангемака (11 января 1938 года).

23 ноября 1938 года Н.И Ежов покинул пост наркома внутренних дел. 25 ноября 1938 года. Наркомом внутренних дел был назначен Л.П. Берия. Лаврентий Павлович был может быть не настолько кровожадным, как Николай Иванович, поэтому Сталин и доверил ему НКВД. И дал понять новому наркому, что пора умерить расстрельный пыл и «отпустить возжи».

Сыграло, вероятно, и письмо Глушко Сталину, приведенное мною выше… Берия по совету Сталина использовать заключенных инженеров не на лесоповалах, а в закрытых конструкторских бюро, приступил к их организации.

Так что резолюция карандашом на судебном деле Глушко определила дальнейшую судьбу Валентина Петровича неспроста.

Все годы после приговора до решения Сталиным в 1944 году об освобождении группы заключенных специалистов в авиационных конструкторских бюро НКВД Валентин Петрович трудится в различных КБ НКВД, создавая реактивные двигатели.

По иному сложилась судьба С.П. Королева. Приговор Сергею Павловичу был вынесен 27 сентября 1938 года – 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Королев не задержался надолго в переполненной камере на Лубянке. 10 октября 1938 года он оказался в Новочеркасской тюрьме, тоже перегруженной, но в основном, уголовниками.

Новочеркасской тюрьме я посвятил целую главу. Тому были две причины. В ней С.П. Королев находился почти восьми месяцев, то есть больше, чем на Любянке или на Колыме. О том, что в ней происходило, даже знаменитый журналист Ярослав Голованов, автор книги «Королев. Факты и мифы», написал всего лишь несколько строк:

«Московские казематы были переполнены, столицу требовалось разгрузить, и арестованных рассылали в пересыльные тюрьмы, где формировались этапы в Коми, Мордовию, на Урал, в Сибирь и далее – до крайних восточных пределов страны. Королев попал в Новочеркасскую пересылку. Прибыл он туда – в одну из самых больших тюрем на юге России… Я не нашел ни одного человека, который бы помнил Королева по Новочеркасску, о жизни его там ничего не известно… В то же время в квартире на Конюшковской (Москва – автор) какие-то подозрительные личности, приносят крохотные записочки: «Жив, здоров, не волнуйтесь…». Ксеня Максимилиановна сует этим добровольным почтальонам деньги. Расспрашивать бесполезно: что могут рассказать уголовники?