Станислав Аверков - Как нашей стране доставались Победы

Была полночь, но в днепропетровском аэропорту чувствовалась нервозная обстановка. Оказалось, что в АН-24 может разместиться не более сорока человек, а желающих более сотни. Каждый пытался доказать другим, что без него испытания сорвутся, что без него «машина» не взлетит! Наш стюард – бортпроводник Михаил Чекодаев пытался образумить толпу! Но она ни в какую! Прибыл технический руководитель испытаний Михаил Иванович Галась, стал зачитывать список вылетающих. Наконец-то, произнес и мою фамилию и спросил:

– Это тот, кто вместо Ясенева? Ты у него узнал все особенности вашей работы на полигоне?

– Он мне все рассказал.

– Проходи на посадку в самолет!

Я с гордым видом отошел к группе избранных.

Не включенные в список стали громко протестовать – если они улетят не сейчас, а следующим рейсом через пару дней, то испытания провалятся в тартарары!

Я стоял с видом отмеченного всевышним и наблюдал, как специалисты нашего ракетостроительного КБ рвутся на работу! Где это видно в капиталистических странах, там работники – это рабочее быдло, а у нас, в СССР, труд – это почетная обязанность!

Спецы метали громы и молнии, но меня это уже не касалось, ведь я ныне был привилегированной персоной!

Прорвавшиеся на летное поле «заказчики» (представители военного ведомства – военпреды) в офицерской форме (у нас в КБ они носили цивильную одежду и тем самым не отличались от сотрудников КБ), пытались пробраться в АН-24 через грузовой люк. Они надеялись, что в полете, когда их обнаружат, не выбросят же за борт! Трое «заказчиков», размахивая бутылкой вина, попытались договориться с бортпроводником-стюардом Чекодаевым, чтобы спрятал их в туалете, но он был неумолим. Тогда они решились на отчаянный шаг. Подбежали к авиамотору АН-24 и стали удерживать его за лопасть. Кто-то из этой троицы закричал:

– Недоумки, без нас не улетите! Думаете без нас, военпредов, легко скроете свои огрехи? Все равно найдем!

И навалились на лопасть винта, чтобы с похмелья не свалиться на бетон. Галась появился на самолетном трапе:

– Если не дадите взлететь, пошлю с борта самолета радиограмму главкому ракетных войск стратегического назначения, чтобы уволил вас за безобразие! Немедленно отпустите лопасть винта!

В ответ закричали:

– Вы что, нам угрожать! Вчера праздник Победы был или не был?

– Вы записаны на второй рейс! Потерпите до завтра, дома протрезвейте рассольчиком!

Двое отпустили лопасть. А третий, самый молодой с лейтенантскими погонами лег на шасси:

– Вы разрушаете семью! Я с молодой женой простился еще позавчера! Если к утру вернусь хмельной к жене, она меня выгонит и подаст на развод! Вы не имеете права разрушать семейный очаг!

Галась рассмеялся и рассмеялись все, кто был на летном поле:

– Михаил Иванович, заберите этого, непутевого ловеласа!

Любителя амурных похождений втащили в «Аннушку». Она вырулила на взлетную полосу.

Вот таким был мой первый вылет на Байконур. В салоне «Аннушки» избранные раскрепостились. Кто достал из сумки сало, кто горилку. Позвали «зайцев» из хвостового отсека. Чекодаев заглянул в туалет. Там сном праведника спал лейтенант, скорее всего, впервые изменивший после свадьбы жене.

Еще раз поздравили мы – коллеги друг друга с прошедшим праздниками. В праздничное настроение вмешался Чекодаев:

– Не расслабляться! Кругом гроза! Циклон накрыл почти всю европейскую часть СССР! Будем прорываться в Азию по окраине циклона! По моей команде всем пристегивать ремни!

Я заглянул в иллюминатор. Над тучами висела Луна. Под нами тучи вспыхивали грозовыми разрядами. Самолет трясло, как будто мы ехали по булыжной мостовой. Чтобы успокоится, я вытащил из сумки книгу Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь». Первая же страница захватила меня: «Еще на первом курсе истфака автору пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Ближним Востоком и Китаем (Дальнем Востоком), то есть в Великой Степи». От чтива оторвал энергичный голос Чекодаева:

– Пролетели Донецк, под нами Ростов, посадка в Минеральных Водах.

Над Минводами ветер с кавказских вершин разогнал облака. В лужах на асфальте отражались аэропортовские огни. Чекодаев заявил: «Экипаж далее не готов продолжать наш спецрейс пока над Каспием окончательно не прояснится. Всем покинуть салон».

Я вышел из здания аэропорта. В руках том Гумилева. На востоке заалела узкая полоска над горизонтом. В ту минуту мне показалось, что Великая Степь от устья Дуная и Карпат до Великой Китайской стены заключила меня в свои объятия. Свежий горный ветер с окраины Степи ворвался в мое тело. И мне представилось, как наши предки из Великой Степи проходят мимо меня чередой. Но фантазию прервал Чекодаев: