Д. Ляпин - История средневековой Руси. Часть 2. Русское государство в XIII-XVI веках

К 1560 г. царь начал тяготится реформами, ведущими к ограничению его власти. Постепенно начинается отстранение реформаторов, закончившееся их полным уходом от власти. Иван IV начинает вести самостоятельную политику, которая особенно ярко проявилась в начавшейся в 1558 г. Ливонской войне, куда многие из реформаторов были назначены воеводами. Неудачи в войне вызвали у царя подозрения в причастности к этому отстраненных им бывших соратников. Начинаются казни и опалы. В апреле 1564 г. один из сторонников реформ, князь Андрей Михайлович Курбский, опасаясь ареста, бежал в Литву. Сразу после своего бегства он написал первое письмо Ивану Грозному. В июле того же года царь отправил ему обширный ответ. Затем переписка прервалась. Однако в 1577 г. Иван Грозный, после своего похода в Ливонию, вновь написал письмо А.М. Курбскому, а в 1579 г. получил от него ответное послание.

Переписка между двумя просвещенными политическими деятелями затрагивала широкий круг социально-политических, церковных и культурных проблем развития Российского государства.

Чориков Б. Иван Грозный выслушивает письмо от Андрея Курбского

Царю, Богом препрославленному и среди православных когда-то всех светлее являвшемуся, а ныне же – за грехи наши – ставшему нашим врагом, с совестью пораженной проказой, какой не встретишь и у язычников. Не хотел я говорить тебе ничего, царь, но из-за твоих тяжких притеснений и моего великого сердечного горя все-таки решил сказать хоть немного обо всем.

Зачем ты царь истребил данных тебе Богом воевод, как было когда-то в Израиле, зачем казнил победителей и святую их кровь пролили у ворот церквей, ведь эта мученическая кровь, потому что воеводы убитые тобой за тебя честно сражались, а ты их обвинил в каком-то чародействе и в лживых изменах, это все-равно что свет во тьму обратить или сладкое назвать горьким!

В чем же они провинились, эти несчастные христиане, твои соратники на войне? Не они ли разгромили гордые царства и сделали их покорными тебе, царь? А ведь у этих царств предки наши в рабстве прежде были. И этим воеводам сдались крепости немецкие…

Гордые царства – т. е. татарские ханства, оставшиеся от Золотой Орды .

Крепости немецкие – т. е. крепости Ливонского ордена .

А может быть ты, царь, думаешь, что ты бессмертен и никогда не предстанешь перед Иисусом, Богом нашим на Страшном суде? Неужели ты впал в такую страшную ересь, что не веришь в Страшный суд? Или ты наивно думаешь, что Бог помилует возгордившихся притеснителей и не отомстит им за мельчайшие прегрешения?…

Какого только зла и каких гонений я от тебя не претерпел! И каких бед и напастей ты на меня не обрушил! И каких грехов и измен не возвел на меня! А всех причиненных тобой различных бед по порядку не могу и вспомнить, ибо множество их и горем еще объята душа моя… И воздал ты мне злом за добро мое и за любовь мою непримиримой ненавистью. И кровь моя, которую я, словно воду, проливал за тебя, обличает тебя перед Богом моим. Бог читает в сердцах: а я в уме своем постоянно размышлял, и совесть свою брал в свидетели, и искал, и в мыслях своих оглядывался на себя самого, и не понял, и не нашел в чем же я перед тобой согрешил. Полки твои водил, и выступал с ними, и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью ангела Господня одерживал для твоей же славы, и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам, а напротив, преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет неустанно трудился в поте лица своего, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался и страдал от телесных мук… особенно много ран получил от варваров в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. А тебе, царь, до всего этого и дела нет.

Хотел перечислить по порядку все ратные подвиги мои, которые совершил я во славу твою, но потому не называю их, что Бог их еще лучше ведает… И еще, царь, говорю тебе при этом: уже не увидишь, думаю, лица моего до дня Страшного суда. И не надейся, что буду я молчать обо всем: до последнего дня жизни моей буду беспрестанно со слезами обличать тебя…