Андрей Богданов - Царевна Софья и Пётр. Драма Софии

Голицын приказал написать письмо от имени московского ногайца к его знакомцу приблизительно в таких выражениях: «Я донес боярину Голицыну о том, что мы с тобою говорили, и он очень рад идти на примирение, поэтому пусть пришлют к нему кого-либо, кто изложил бы доводы и требования хана». Письмо было передано первому показавшемуся из Перекопа татарину и принесено хану, который был в раздумье и советовался в то время с своими мурзами, как им избавиться от страшного неприятеля.

Прочитав письмо, хан послал спросить у Голицына, с согласия ли его оно писано, и, получив утвердительный ответ, отправил мурзу Сулешева [183], москвитяне же прислали заложником одного дворянина, Змиева [184]. После этого начали договариваться, причем москвитяне поставили пять следующих условий: татары должны отдать всех русских пленников, прекратить нападения на царские области, отказаться от 80 000 экю дани, ежегодно платимой москвитянами, не нападать на Польшу и не помогать туркам [185].

Мурза, прекрасно понимая, что такому огромному войску невозможно долго оставаться без фуража и воды, желал лишь продлить переговоры и дал поэтому некоторую надежду на соглашение. На следующий же день он сказал, что хан требует тех же условий, на которых им был заключен мир с царем, что он не только настаивает на платеже ежегодной дани, но требует непременно уплаты 240 000 экю, не заплаченных ему за последние три года [186].

Князь Голицын не мог согласиться на такие условия. Находя невозможным стоять дальше лагерем на песчаной, безводной степи, он решился отступать. Боясь преследований, он взял с собою мурзу до Каланчака; оттуда послал его в Перекоп и получил своего заложника. Вот краткий очерк событий Крымского похода.

После этого русское войско шло три недели до Самары, где, оставив тяжелый обоз свой, перешло реку и через шесть дней достигло реки Мерло. Голицын послал между тем курьеров к царям и к польскому королю, хвастая, что он разбил татар и прогнал их в их земли [187]. Царевна, получив эти известия, приказала торжествовать победу по всему государству и, согласно обычаю, послала окольничего с хвалебной грамотой войску и с червонцами для наград [188]. В заключение прислан был указ распустить войско, и только боярин Волынский [189], воевода новобогородицкий, был оставлен на Самаре, с пятью или 6000 человек.

Таков был успех двух походов москвитян в Крым, которые не только не принесли им никакой пользы или славы, но, напротив, причинили, насколько можно судить, величайший вред государству тем, что вскоре после возвращения последовало падение их полководца Голицына.

Все рассказанное здесь я слышал от посланников польского короля, бывших при московском дворе и находившихся при войске московском во всех походах со времени [190].

Теперь мне остается рассказать подробности событий, которых я был очевидцем, так как я имел смелость нередко ходить переодетым по городу и посещать даже Троицкий монастырь.

Князь Голицын, по возвращении в Москву, нашел дела в совершенно ином положении. Враги его, узнав истину о его походе, сделали его ненавистным царю Петру. Он отказал Голицыну в аудиенции, и только посредничество царевны сделало то, что царь допустил его к целованию руки. Но он осыпал его горькими укоризнами и не хотел слышать его оправданий.

Затем Голицына оставили на несколько дней в покое, но щедрость царевны в наградах вызвала новое следствие. Она желала раздать боярам значительные богатства, чтобы таким образом признать их заслуги государству, но царь воспротивился этому и хотел, прежде всего, исследовать их заслуги, чтобы сообразно с ними назначить награды.

Царевна, желая настоять на своем, упорными просьбами склонила царя на исполнение её желаний. Она пожаловала Голицыну 1500 крестьянских дворов в различных местах. Другим боярам, начальникам отрядов, дано было по 300 дворов, остальным главным офицерам — соразмерно чину каждого. Вообще всем дворянам, бывшим в походе, даны были награды с целью привлечь всех на сторону царевны {62} .

Подобные награды никогда до сего времени не были в обычае у москвитян, и цари довольствовались всегда тем, что давали царский кафтан тому, кого хотели особенно почтить [191].

Голицын продолжал управлять со своим прежним обычным самовластием и, поддерживаемый царевной, решился на смелое предприятие. За все время, что гетманы считались подвластными царю московскому, они никогда не являлись в Москву. Голицын же, под предлогом награждения гетмана честью быть представленным царям, на самом же деле совсем с другими намерениями, приказал Мазепе прибыть в Москву с 500 главными его офицерами.