Станислав Аверков - Современные страсти по древним сокровищам

– А по его результатам защитить кандидатскую диссертацию, – улыбнулся Эдуард Компаниец.

К нашей группе бегунов подошел Серафим Платонович:

– Мои друзья – ракетостроители, что вас озадачило? Какая необычная проблема встала перед вами, если вы даже забыли о завтраке в гостиничном кафе “Люкс»?

– Серафим Платонович, причем здесь завтрак! Нам казалось, Казахстан удручающе прост! Однако сегодня утром мы обнаружили то, что ни в какие ворота не лезет! Что это такое? Как вы – доктор технических наук – можете оценить найденное нами? – Эдуард Компаниец всегда старался докопаться до истины.

– Коллеги, конечно, ваша находка уникальна. Костерки – огоньки это опалы. Есть над чем поработать вашим ракетостроительным мозговым извилинам. Я уже рассказывал Станиславу о байконуровских камнях самоцветах. Мы находимся в Казахстане. Как утверждал неповторимый исследователь Великой Степи Лев Гумилев, Казахстан является ее частью. Великая Степь, протянувшаяся на тысячи километров от Дуная почти до Великой Китайской стены, полна загадок. Юг Казахстана – это часть пустыни Кызылкум. Другая ее часть принадлежит Узбекистану. Вам о чем нибудь говорят названия Газли и Учкудук? Газли – это богатые залежи газа в здешней пустыне. Учкудук – урановые руды по соседству там же. В среднеазиатских песках находят и золото.

– Серафим Платонович, вы удивили меня еще раз! Неужели здешний песок – золотой? И каждое утро мы бегаем по золоту? – воскликнул я.

– К чему удивляться, если в ваших руках волшебные камушки. Вот эти камушки и притягивают моих киевских прицельщиков. Не только система прицеливания ракет интересует их. Наше КБ-7 замечательно не только созданными нами системами прицеливания ракет…

– Без которых наши ракеты не попадали бы в кол (опять сленг – «кол» – это намеченная на вражеской территории цель для поражения вражеских боевых сил), – попытался проявить признательность к киевскому КБ-7 Эдик Компаниец.

– Конечно, без нас вы стреляли бы кто во что горазд, то есть в «молоко». Но, коллеги, у моих конструкторов есть хобби! Как и у любых других интересных земных жителей! После тюратамских командировок мои подопечные превращаются в гранильщиков. Шлифуют тюратамские камушки, огранивают их. В результате получаются из них бусы, кулоны, серьги…

– А самые изворотливые ваши сотрудники рассказывают, что купили их на ташкентском базаре? – улыбнулся я.

– Или еще лучше – случайно проходили мимо индийского посольства в Москве! – поддержал меня Володя Болгарин.

– Кто же раскрывает свои секреты? – усмехнулся Серафим Платонович. – Если даже официально такие фантазии моих подчиненных противозаконны, то я ведь не прокурор и не следователь. Однако собранные вами камушки достойны того, чтобы заняться ими не с обывательской, но и с научной точки зрения. Выяснить их структуру, химический состав, радиоактивность, да и многое другое, что может способствовать выявлению их значимости…

– И конечно, с исторической точки зрения! – загорелся я, вспомнив романы о средневековье. – Тамерлан и, наверняка, Чингизхан, а если не они, так их жены, не брезговали самоцветами.

Действительно, местность, где мы находились, и минералогически, и исторически интересна, как о во многий других отношениях.

Как было не последовать совету профессора, лауреата Государственной премии, Героя Социалистического Труда! Серафим Платонович пробудил во мне интерес к земным недрам.

На следующее утро я прибежал на это же место с лопатой. Вырыл яму в надежде извлечь килограммы самоцветов. Здешние опалы могли образоваться в древних вулканах. Миллионы лет разрушили вулканы до основания. Но в извлеченном из ямы грунте камушек не оказалось. Со мной даже нервное потрясение случилось! Так хотелось привезти домой чемодан необычностей, да они исчезли. Куда они подевались, таинственные? Но разгадать эту тайну мне пришлось в следующий заезд на Байконур.

В предыдущий приезд на Южный полигон я понял, что Байконур – это не только ракетно-космический центр, но и великая казахстанская особенность. Представьте полупустынное, серое, бугристое тысячекилометровое пространство с редкими безлистными, корявыми кустиками саксаула и карагача и норками сусликов, а между ними змеиные следы. И вклинившиеся в эту бесцветную картину горизонтально-ровные красные пятна такыров из растрескавшейся глины, отдаленно напоминающие брусчатку парадных площадей. Со всем этим соприкасаешься, как только выходишь из поезда на станции Тюра-Там. Или спускаешься по самолетному трапу в аэропорту под почти символическим названием «Крайний».