Борис Юлин - Бородинская битва

— Но вы можете убить меня, — крикнул он в ответ, — единственная милость, о которой я прошу вас.

Я приказал одному из моих стрелков дать мне свой пистолет и взять себе другой в первой кобуре, которую он найдет, и, передав заряженное оружие несчастному, я удалился, отвернув голову.

Я все же успел заметить, с какой дикой радостью схватил он пистолет, и я не был от него еще на расстоянии крупа лошади, как он пустил себе пулю в лоб.

Не думаю, чтобы, оказав ему эту услугу, я совершил дурной поступок, и, что бы ни говорили ритористы, моя совесть никогда не упрекала меня за это: смерть была здесь несомненна, а мучения ужасны.

Наконец мы вышли из сферы действия неприятельской артиллерии, и после того, как дым рассеялся, мы увидели, что находимся на правой стороне от той позиции, которую она занимала.

Комб

Генерал Нури привез мне печатный приказ, который я и прочел артиллеристам и солдатам. Это был приказ об обходном движении нашей батареи: маневр, благодаря которому мы прославились. Нас называли победителями Аустерлица, Иены и Фридланда; еще одно подобное сражение здесь — и мы войдем в Москву, где найдем удобные квартиры, где будет заключен продолжительный мир и получится наконец уверенность в быстром возвращении во Францию… Все кричали «ура».

Немного спустя генерал Нури приказал мне именем фельдмаршала поставить батарею на передовую линию, чтобы прикрыть императорскую стоянку.

Я велел стать на позицию и сняться с передков. Как сейчас вижу всю картину боя: сзади и сбоку от меня стоит в полном порядке пехота «Старой гвардии»; в центре — пехота «Молодой гвардии»; налево — кавалерия, в центре же моей батареи находился император в своей серой шинели, со скрещенными на груди руками, ходивший в большой ажитации по маленькому пространству; немного далее — офицеры с подзорными трубами в руках. Две конные батареи под командой Марена поместились налево, прикрывая собою фронт кавалерии. Моя батарея простояла таким образом до четырех часов дня. Мы слышали со всех сторон ужасную перестрелку, едва разбирая сквозь дым позицию неприятеля. Более ста офицеров главного штаба подбегали один за другим к императору; он выслушивал их рапорты и отсылал движением руки, ни разу не промолвив слова.

Я не сводил с него глаз и могу поручиться, что с самого начала битвы и до четырех часов он не покинул своего места, не отдал ни одного приказания.

Пьон де Лош

Справа от дороги возвышался громадный редут, откуда расстреливали все, что к нему ни приближалось. Понадобились страшные усилия, чтобы его взять. Наконец это удалось кирасирам, и тогда наши колонны высыпали на равнину. Главный резерв помещен был слева от большой дороги; боевых колонн не было видно, так как деревья и кустарник заслоняли их. Ночью войска были расставлены, а на рассвете все было уже на ногах и артиллерия начала действия с обоих флангов. Император приказал своим резервам сделать большое движение и разместил их на этот раз справа от большой дороги, у глубокого оврага, где они и выстояли, не трогаясь, целый день. Здесь находилось 20 или 25 тыс. человек, отборные силы Франции; все они были в парадной форме. Наши войска прилагали все усилия, чтобы захватить редуты, расстреливавшие на нашем правом фланге нашу пехоту, но их все время отражали, а между тем занятие этой позиции решало победу.

Генерал проводил меня к императору. «У тебя хорошая лошадь?» — «Да, государь!» — «Скачи сейчас же и передай этот приказ Коленкуру, ты найдешь его справа отсюда, вдоль леса; ты заметишь там кирасир, которыми он командует. Возвращайся только по окончании дела».

Приезжаю, являюсь к генералу и передаю ему приказ. Он прочел и обратился к своему адъютанту со словами: «Вот приказ, которого я ждал. Трубите, чтобы садились на лошадей, и зовите сюда полковников». Они прибыли верхами и стали в круг. Коленкур прочел им приказ, чтобы редуты были взяты, распределил, кому какой редут брать, и прибавил: «Я беру на себя второй. Вы, офицер штаба, следуйте за мной и не теряйте меня из виду». — «Слушаю, генерал!» — «Если я паду, то вы, полковник, примите командование. Редуты надо брать при первой же атаке». Затем он обратился ко всем полковникам: «Вы слышали мои слова, становитесь во главе своих полков. Гренадеры нас ждут. Не терять ни минуты! За мной рысью, а как только подойдем на ружейный выстрел — галопом. Гренадеры атакуют с фронта».

Кирасиры понеслись вдоль леса и ринулись на редуты с задней стороны, тогда как гренадеры устремились к валу. Кирасиры и гренадеры врассыпную сражались с русскими. Храбрый Коленкур упал подле меня, убитый наповал. Я присоединился к старому полковнику, принявшему на себя начальствование, и все время не выпускал его из виду. Атака кончена, и редуты в наших руках. Старый полковник говорит мне: «Поезжайте, скажите императору, что победа наша. Я сейчас отправлю ему штаб-офицеров, взятых в плен на редутах».