Светлана Бестужева - Петр Первый

Но, как неожиданно выяснилось, Иван «с детства был болезненным и неспособным к управлению страной». Выяснили это, разумеется, Нарышкины, и конечно же ради блага государства. Они предложили объявить царем самого младшего сына покойного царя Алексея Михайловича от Натальи Кирилловны Нарышкиной, ее сделать регентшей.

Многим высокородным боярам такой вариант спасения державы не нравился прежде всего потому, что им не нравились сами Нарышкины – хваткие, не всегда отличавшие свое от чужого, пекущиеся исключительно о собственных интересах. Нашлось множество людей, готовых стать верными помощниками и поддержкой законному царю Ивану. Проблема заключалась только в одном: сам Иван не проявлял особого стремления занять престол.

То есть впрямую он от него не отказывался и готов был выполнять все, что полагалось делать помазаннику Божию, как то: восседать на троне в царском одеянии, пристойно держать скипетр и державу и делать вид, что слушает бояр, послов и так далее. Другими словами, царствовать он не отказывался. Но вот править категорически не хотел.

Его с детства привлекала исключительно церковь и все с нею связанное. Все однодневные посты он вообще воздерживался от пищи, а долгие посты питался, как монах, по строгому уставу. Очень часто ходил на богомолье, почитая это за первейший долг. Многочасовые церковные службы выстаивал по несколько раз на день без малейшего намека на усталость. И это тоже ставит под сомнение утверждения о его болезненности. Ивана таковым объявили именно тогда, когда реально возникла кандидатура Петра, бодрого и здорового мальчика, потомка рода Нарышкиных, а не Милославских.

До этого о младшем сыне Марии Милославской никто в общем-то и не думал. А теперь громко и прилюдно заявляли, что «Иван-де, головой скорбный от природы, к тому же склонен к заиканию, плохо видит и недомогает цингою». Ну куда такого на трон?

Как знать, возможно, все и произошло бы именно по такому сценарию, не вмешайся в события умная, властная и бешено честолюбивая царевна Софья. Она готова была стать опорой братцу Ивану, помогать ему управлять державой, освобождать от докучных текущих дел. Ей готовы были помогать те бояре, которые ненавидели Нарышкиных. Ничем, кроме очередной кровавой неразберихи, такое закончиться не могло, ею и закончилось: стрельцы подняли бунт, ворвались в Кремль и покромсали на мелкие кусочки всех, кто их по той или иной причине не устраивал.

Детство Петра кончилось в страшные дни Стрелецкого бунта 1682 г., когда на его глазах озверевшая толпа, подстрекаемая Софьей и ее сторонниками, растерзала многих знатных людей, в основном близких к Нарышкиным. С тех дней и начались у мальчика непроизвольные заикание, дерганье головой и припадки эпилепсии. Немудрено: на его глазах полетел на стрелецкие копья воспитатель его матери Артамон Матвеев и был убит родной дядя. Чудо вообще, что Петр и его мать остались в живых.

Бояре испугались народного гнева и придумали компромисс: посадить на трон сразу обоих наследников престола, а над ними – для помощи и пригляда – правительницу, царевну Софью. На тот момент это был единственный более или менее приемлемый выход.

25 июня 1682 г. Иван V Алексеевич и Петр I Алексеевич венчались на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Замечу, что «старший царь» венчался подлинной шапкой Мономаха и большим нарядом, а для «младшего» были сделаны копии. То есть очевидно, что «старшего царя» воспринимали все-таки достаточно серьезно, хотя бы на церемониальном уровне, а «Петрушку» использовали в качестве дублера – мало ли что…

В результате семь лет после этого царевна с ее «галантом» Василием Голицыным правили, Иван посещал церковные службы, а о молодой вдове и ее детях почти все забыли, дорога к Преображенскому дворцу, куда их определили на жительство, зарастала травой, челядь от скуки спала целыми днями. Фактически «как трава» рос и Петруша: кроткой Наталье Кирилловне было не по силам справиться со своенравным, непоседливым сыном.

Любопытная деталь: именно Софья сделала все возможное, чтобы свести Петра с Лефортом – известным авантюристом, пригретым еще ее братом Федором. Царевна надеялась, что Лефорт быстро споит и развратит мальчишку, ну а там можно и несчастный случай устроить. Но Лефорт оказался хитрее и дальновиднее «многомудрой» Софьи: он предпочел дружбу странного царственного отрока благоволению царевны. Впрочем, видно, и с ней не ссорился.