Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга XIV. 1766—1772

В 1766 году Екатерина окончила свой законодательный труд, посредством которого хотела перенести в Россию просветительные идеи, выработанные европейскою наукой. Мы видели, что об этом труде знали приближенные к императрице люди, знали и так называемые философы во Франции. В описываемом году императрица потребовала мнения о своем труде от некоторых лиц. Из этих мнений особенно замечательны для нас мнения старого, умного, опытного служаки Баскакова и знаменитого писателя Сумарокова. Баскаков не мог согласиться на совершенное уничтожение пытки и написал: «Не благоволено ль будет прибавить: Кроме необходимых случаев , которые надобно означить именно». Баскаков представлял один из таких случаев: разбойник, погубив хозяев дома, вынес такую вещь, которую ему одному вынести никак было нельзя, и между тем утверждает, что товарищей у него не было. Екатерина заметила на это: «О сем слышать неможно; и казус не казус, где человечество страждет». Но вообще Екатерина была довольна замечаниями Баскакова и написала: «Все его примечания умны». Иначе отнеслась она к замечаниям Сумарокова, который написал их с обычным своим пылом и скоростию, причем положения, сами по себе верные, приводились вовсе некстати и способны были только раздражить; например, Сумароков вооружился против решения большинством голосов. «Большинство голосов истины не утверждает, — писал он, — утверждает мнение великий разум и беспристрастие». Екатерина заметила: «Большинство истину не утверждает, а только показывает желание большинства». Сумароков продолжал: «Ежели кто за недозволенным отсутствием голоса своего лишится, так не он, но общество постраждет, ежели полезное его мнение не примется после». «И всякий, следовательно, всякое дело остановит, и выйдет хаос», — замечает императрица. Сумароков : «Законов с умствованием народа соглашать не надобно, ибо у честных людей все умствование — нагая истина, а законы предписывают борющим истину». Екатерина : «Есть законы, ведущие к добру, есть наказывающие преступления». Сумароков : «Умеренности правосудие не терпит, а требует надлежащей меры, а не строгости и не кротости». Екатерина : «Изображение (т.е. воображение) в поэте работает, а связи в мыслях понять ему тяжело». Сумароков : «Вместо наших училищей, и особливо вместо Кадетского корпуса, потребны великие и всею Европою почитаемые авторы, а особливо несравненный Монтескиу, но и в нем многое критике подлежит, о чем против его и писано». Екатерина : «Многие критиковали Монтескиу, не разумея его; я вижу, что и я сей жребий с ним разделю». Сумароков : «Вольность и короне, и народу больше приносит пользы, чем неволя». Екатерина : «О сем довольно много говорено (т.е. в „Наказе“)». Сумароков : «Но своевольство еще и неволи вреднее». Екатерина : «Нигде не найдете похвалы первому». Сумароков : «Между крепостного и невольника разность: один привязан к земле, а другой — к помещику». Екатерина : «Как это сказать можно? Отверзите очи!» Сумароков : «Господин должен быть судья — это правда; но иное дело быть господином, а иное — тираном, а добрые господа — все судьи слугам своим; и отдать это лучше на совесть господам, нежели на совесть слугам». Екатерина : «Бог знает, разве по чинам качества считать». Сумароков : «Сделать русских крепостных людей вольными нельзя: скудные люди ни повара, ни кучера, ни лакея иметь не будут и будут ласкать слуг своих, пропуская им многие бездельства, дабы не остаться без слуг и без повинующихся им крестьян, и будет ужасное несогласие между помещиков и крестьян, ради усмирения которых потребны будут многие полки; непрестанная будет в государстве междоусобная брань, и вместо того, что ныне помещики живут покойно в вотчинах („и бывают зарезаны отчасти от своих“, — заметила Екатерина), вотчины их превратятся в опаснейшие им жилища, ибо они будут зависеть от крестьян, а. не крестьяне от них. Примечено, что помещики крестьян, а крестьяне помещиков очень любят, а наш низкий народ никаких благородных чувствий не имеет». Екатерина : «И иметь не может в нынешнем состоянии». Сумароков : «Продавать людей, как скотину, не должно; но где же брать, когда крестьяне будут вольны? И только будут к опустошению деревень: холопей набери, а как скоро чему-нибудь его научишь, так он и отойдет к знатному господину, ибо там ему больше жалованья, а дворяне учат людей своих брить, волосы убирать, кушанье варить и проч. И так всяк будет тратить деньги на других, выучивая. Малороссийский подлый народ от сей воли почти несносен». Обо всех замечаниях Сумарокова Екатерина заметила вообще: «Господин Сумароков хороший поэт, но слишком скоро думает, чтоб быть хорошим законодавцем; он связи довольной в мыслях не имеет, чтоб критиковать цепь, и для того привязывается к наружности кольцев, составляющей (составляющих) цепь, и находит, что здесь или там ошибки есть, которых пороков он бы оставил, если б понял связь. Две возможности в сем деле суть: возможность в рассуждении законодавца и возможность в рассуждении подданных или, лучше сказать, тех, для которых законы делаются; часто прямая истина в рассуждении сих возможностей должна употребляема быть так, чтоб она сама себе вреда не нанесла и более от добра отвращение, нежели привлечение, не сделала».