Николай Андреевский - О значении древней истории

Уже самъ Александръ, среди своихъ побѣдъ, положилъ начало будущему сліянію востока и запада распространеніемъ на востокѣ греческой образованности и языка: но онъ думалъ сдѣлать еще болѣе.

Не довольствуясь тѣмъ, чѣмъ онъ владѣлъ, онъ хотѣлъ владѣть всѣмъ извѣстнымъ тогда свѣтомъ, и не только силою оружія, но и нравственно. Діодоръ Сицлійскій (XVIJI, 4) сохранилъ для насъ его предположенія, найденныя послѣ его смерти въ бумагахъ. Онъ хотѣлъ имѣть кругомъ всего Средиземнаго моря только своихъ подданныхъ, которые ни чѣмъ не разнились бы между собою, ни языкомъ, ни нравами, ни образованностію, ни даже религіею. Для этой цѣли онъ намѣревался переселить жителей Европы въ Азію, a жителей Азіи въ Европу, такъ чтобы они перемѣшались и сроднились между собою во всѣхъ отношеніяхъ. Средиземное море долженствовало быть внутреннимъ моремъ, центромъ этой огромнѣйшей монархіи. Кругомъ его онъ предполагалъ настроить новыхъ городовъ, новыхъ гаваней и шесть великолѣпнѣйшихъ храмовъ, которые служили бы для его подданныхъ точками соединенія; чтобы на этомъ морѣ кипѣла дѣятельность торговая и народы болѣе и болѣе взаимно сближались. Вавилонъ назначался столицею этой великой монархіи, a Александрія – складочнымъ мѣстомъ товаровъ востока и запада, центромъ всей торговли.

Но не сбылись эти обширныя и несвоевременныя предположенія. Александръ умеръ слишкомъ рано, и его монархія раздробилась на свои составныя части. Тѣмъ не менѣе онъ былъ также однимъ изъ избраннѣйшихъ орудій Божіихъ. Еще пророкъ Даніилъ (гл. XI) предсказывалъ о немъ ясно и положительно Персидскимъ царямъ. Самъ Александръ, бывши въ Іерусалимѣ, видѣлъ это пророчество, и найдя въ немъ себя обозначеннымъ, почтилъ дарами первосвященника Іудейскаго и поклонился Богу Израилеву. Развитіемъ повсюду греческой образованности и языка, вслѣдствіе побѣдъ Александра, Промыслъ видимо приготовлялъ міръ къ будущему, легчайшему принятію и усвоенію священныхъ истинъ еврейскихъ и христіанскихъ; a въ слѣдъ затѣмъ переводомъ, въ Александріи, на греческій языкъ Библіи, трудами 70 толковниковъ, при одномъ изъ наслѣдниковъ Александра, Египетскомъ царѣ Птоломеѣ II Филадельфѣ, Промысль далъ языческимъ народамъ востока и запада возможность узнать изъ еврейскихъ сокровищницъ многое, что прежде того знали они только по преданію, самому искаженному. Изъ библіотеки Александрійскаго музея списки съ перевода 70 толковниковъ распространились повсюду. Еврейскія пророчества наполнили тогда міру о томъ вѣчномъ и прекрасномъ царствѣ, долженствующемъ прійти съ востока, о которомъ они смутно и безнадежно до сихъ поръ мечтали, представляя что себѣ подъ образомъ золотаго вѣка. И образованный міръ съ надеждою и трепетомъ началъ съ тѣхъ поръ снова ожидать его. Свидѣтельства объ этомъ ожиданіи y христіанскихъ и языческихъ писателей безчисленны { Virg bucol Ecl IV: Tacit Hist I, 5; Suet in Vespas, c 4$ Josephi De bello Iud III. 28; IV, 41.}.

Такимъ образомъ дѣло Александра Македонскаго было только началомъ соединенія всего древняго историческаго міра. Послѣ смерти Александра, когда раздробилась его монархія, единство Греціи приняло послѣдній свой видъ: она раздѣлилась тогда на два большіе союза: Ахайскій и Этольскій, которыхъ государственнымъ устройствомъ было устройство штатовъ. Но соперничество между этими союзами и вмѣшательство въ дѣла Греціи сначала Македоніи, a потомъ Рима, слишкомъ ясно убѣдили Грековъ въ непрочности такого единства. Римъ покорилъ своей власти какъ Грецію, такъ и ослабленную Македонію; но въ тоже время и самъ подчинился умственному и нравственному вліянію Греціи.

Риму Провидѣніе судило рѣшительнымъ и всестороннимъ образомъ соединить весь древній историческій міръ, и въ этомъ соединеніи всего языческаго, сначала стать въ прямую противоположность и борьбу съ христіанствомъ, пришедшимъ обновить человѣчество; a потомъ, послѣ упорной борьбы, уступить свое мѣсто новымъ, свѣжимъ государствамъ христіанскимъ. Въ этомъ-то послѣднемъ соединеніи, борьбѣ и паденій язычества, и заключается весь интересъ Римской исторіи.

Въ основаніи Рима стоятъ патриціи и плебеи. Патриціи вовсе не означаютъ знати, a плебеи – черни. Это были два совершенно чуждые другъ другу народа, изъ которыхъ первый былъ только побѣдителемъ другаго, и какъ побѣдитель, онъ поселилъ его подлѣ себя, безъ всякихъ правъ государственныхъ, не лишая его впрочемъ личной свободы. Какъ всѣ младенчествующія племена древняго міра жили въ совершенной отдѣльности другъ отъ друга, такъ и патриціи считали себя совершенно отдѣльнымъ отъ плебеянъ народомъ, и не допускали ихъ до пользованія собственными своими правами. Такимъ образомъ: 1) только одни патриціи могли пользоваться государственными имуществами (ager publiais); 2) только имъ однимъ принадлежали въ Римѣ законы и управленіе, и 3) запрещались даже браки между ними.