Е Тарле: Экспедиция адмирала Сенявина в Средиземное море (1805-1807)

Дмитрий Николаевич родился в 1763 г., и, конечно, никаких не могло быть сомнений относительно его будущей карьеры. Как это Сенявин будет не во флоте?

Едва исполнилось Дмитрию десять лет, как случилось, по его словам, следующее: "Батюшка сам,- пишет он,- отвез меня в Морской корпус, прямо к майору Г-ву; они скоро познакомились и скоро подгуляли. Тогда было время такое, без хмельного ничего не делалось. Распрощавшись меж собою, батюшка сел в сани, я поцеловал его руку; он перекрестил меня и сказал: "Прости, Митюха! Спущен корабль на воду, отдан богу на руки: Пошел!" - и вмиг с глаз скрылся".

Сначала мальчик учился плохо, шалил, ровно ничего не делал, подвергался жестоким наказаниям, очень мало на него действовавшим. Но вот его дядя, капитан 1 ранга Сенявин, узнал о его "подвигах" и, как выражается Дмитрий Николаевич, принял [241] в нем участие: пригласил к себе, "кликнул людей с розгами, положил меня на скамейку и высек препорядочно, прямо как родной, право, и теперь-то помню, вечная ему память и вечная ему благодарность". Но после этого он разъяснил мальчику, какое поприще пред ним откроется, если он с успехом окончит курс в Морском корпусе, "обласкал" его, но и пригрозил дальнейшим своим "участием". А тут еще скоро прибыл из похода старший брат и стал "часто рассказывать красоты корабля и все прелести морской службы". Все это вместе повлияло на Дмитрия, он стал усерднее учиться и уже в 1777 г., четырнадцати лет, сдал экзамены и был выпущен гардемарином, а в мае 1780 г. после двух кампаний и блестяще выдержанного экзамена на офицерский чин, был произведен в мичманы. Вскоре Сенявин был назначен в далекое плавание - в Лиссабон, куда Екатерина II отправила в 1780-1781 гг. несколько кораблей для поддержки своего "вооруженного нейтралитета", иными словами, для борьбы против английских корсаров, нападавших на русские суда.

Необычайно интересны те тридцать три с половиной страницы собственноручных записок Сенявина, которые были опубликованы в "No 7 "Морского сборника" за 1913 г. (стр. 5-39) и переизданы в приложении к книге В. Гончарова "Адмирал Сенявин" (Военмориздат, 1945). К сожалению, рукопись обрывается на событиях 1788 г. и, следовательно, не дает ничего для истории экспедиции 1805-1807 гг. Зато она необыкновенно живо рисует обстановку, в которой протекали молодость и первые годы службы Сенявина.

По окончании корпуса он дважды плавал гардемарином по Балтийскому морю и вел обычную жизнь моряков в те времена: нелегкая морская служба, а в свободное время - веселье, молодечество, товарищеские затеи и шалости. Выносливость у Сенявина была большая, и самые рискованные штуки сходили ему с рук без вреда для здоровья. Даже в баню ходили "не столько мыться, сколько резвиться"; "...несколько человек выбежим из бани, ляжем в снег, и кто долее всех пробудет в снегу, тот выиграл с каждого по бутылке... Я был крепкого здоровья и часто, иногда с горем пополам, оставался победителем товарищей...",- вспоминал Сенявин.

Сенявин всем сердцем привязался к флоту и гордился его силой. "Можно сказать, флот был тогда славный. Шведы и турки везде и всегда были побеждены и истреблены, кажется, и сами англичане не осмеливались согрубить ее величеству и, стиснувши зубы, старались больше угодить",- это он вспоминает о "вооруженном нейтралитете" России 1780 г., так встревожившем англичан, о славных победах Ушакова в 1788- 1791 гг. на Черном море... [342]

Моряк той поры, когда еще аракчеевщина не сделалась руководящим принципом службы ни в армии, ни, подавно, во флоте, Сенявин склонен, явно очень сильно идеализируя, с большой теплотой вспоминать первую половину своей морской карьеры и считать, что матросам жилось якобы не так худо. "...люди жили и жили, как говорится, припеваючи. Больных было весьма мало, а о повальных болезнях никогда и слышно не было. Не теснота делает болезни, а угнетение человека в духе".

Сравнивая эти доаракчеевские времена с позднейшими, Сенявин, конечно, приукрашивая, пишет: "В то время люди были веселы, румяны, и пахло от них свежестью и здоровьем,- нонче же посмотрите прилежно на фрунт,- что увидите бледность, желчь, унылость на глазах и один шаг до госпиталя и на кладбище. Без духа ни пища, ни чистота, ни опрятство не делают человеку здоровья. Ему надобно дух, дух и дух".

Смолоду Сенявин готовил себя к боевой деятельности, а не к парадам и "высочайшим" смотрам: "Пока будут делать все для глаза, пока будут обманывать людей, разумеется, вместе с тем и себя, до тех пор не ожидай в существе ни добра, ничего хорошего и полезного".