Татьяна Иовлева - Женщины, изменившие мир

Декоративность всегда была самой сильной чертой Гончаровой-художника. Что бы она ни делала, получалось красиво, легко и мощно – хоть живопись, хоть скульптура, хоть книжные иллюстрации, хоть модные картинки.

После парижского лета Наталья по приглашению Дягилева уехала в Швейцарию, затем перебралась в Италию. С 1918 г. она постоянно жила в Париже. В России не только о ней не забыли, но и внесли ее в список художников, чьи работы предполагалось закупить для создаваемого Музея художественной культуры – первого в мире музея авангардного искусства, просуществовавшего до 1926 г. В 30-х гг. имя Гончаровой, как и многих других русских художников-авангардистов, было изъято из истории русского искусства. Вспомнили об этой «амазонке» русского авангарда спустя достаточно продолжительный срок.

Более 50 лет прожила знаменитая «авангардная пара» в Париже, в причудливом старинном доме, из окон которого можно было любоваться крышами города. Часто посещавшая их дом Марина Цветаева вспоминала, что Гончарова жила и творила очень гармонично: «Как работает Наталья Гончарова? Во-первых, всегда, во-вторых, везде, в-третьих, все… Такое же явление живописи, как явление природы». Творческий облик художника Гончаровой позднего периода жизни в основном определялся работой в театре. Активно выступая на поприще театрально-декорационной живописи, она не оставляла и станковой. Писала натюрморты, создала серию «испанцы», ряд композиционных портретов. Продолжала тенденции предреволюционного творчества, постепенно отказываясь от лучистских и футуристических экспериментов.

Хотя вскоре после переезда в Париж семейный союз Гончаровой и Ларионова распался, они сохранили дружеские отношения до конца своих дней, а в 1950 г. даже официально оформили брак, чтобы таким образом сберечь совместное творческое наследие.

В последние годы Наталья почти не могла работать из-за артрита и очень страдала от этого. Превозмогая боль, она двумя руками сжимала карандаш, чтобы сделать хотя бы небольшой рисунок. 17 октября 1962 г. Гончарова умерла в Париже, а через два года скончался и Ларионов.

В 1910-х гг. у них была репутация отчаянных авангардистов, смущавших публику скандальными выходками, дерзкими манифестами и рекламными трюками. Наталья расписывала красками свое лицо и лица друзей, и так они гуляли по Москве. Михаил проектировал ввести моду на татуированные мужские ноги и дамские груди (сбылось, между прочим). Современники Гончаровой, однако, вспоминали застенчивую, серьезную, странно или плохо одетую, невероятно трудолюбивую женщину (за 15 лет она ухитрилась сделать около 800 работ). Но тихоней, конечно, она не была.

«Мною пройдено все, что мог дать Запад… Теперь я отряхаю прах от ног своих и удаляюсь от Запада, считая его нивелирующее значение весьма мелким… Искусство моей страны несравненно глубже и значительней… Источник вдохновения Запада – Восток и мы сами… Пускай мой пример и мои слова послужат хорошим уроком для тех, кто поймет их настоящее значение». Эти запальчивые слова – из манифеста Гончаровой, написанного для персональной выставки 1913 г.

Знаменитая мексиканская художница, творчество которой проникнуто духом «наивного искусства», ключевая фигура арт-феминизма, автор почти 200 картин, половина из них автопортреты. «Дневник и переписка Фриды Кало» изданы факсимильно (1995 г.).

«Порой я спрашиваю себя: не были ли мои картины скорее произведениями литературы, чем живописи? Это было что-то вроде дневника, переписки, которую я вела всю жизнь… Мое творчество – самая полная биография, которую я смогла написать». Неумолимая судьба забрала у Фриды Кало здоровье, но не сломила дух, и предопределила все в ее жизни – «от живописи до умения любить». Художница писала: «Страстное желание выжить породило большую требовательность к жизни. Я очень много ждала от нее, каждую минуту осознавая, что я могу все это потерять. Для меня не существовало полутонов, я должна была получить все или ничего. Отсюда эта неутолимая жажда жизни и любви».

Имя Фрида, что по-немецки означает «мир», дал ей отец Гильермо (Вильгельм) Кало, венгерский еврей, приехавший из Германии в Мексику в поисках лучшей доли. Здесь он приобрел известность как фотограф, женился на Матильде Кальдерон-и-Гонсалес, которая родила ему четырех детей. Для своей большой семьи Гильермо построил огромный «голубой дом» – дом цвета мечты – в пригороде столицы, в Кайокане. В нем 6 июля 1907 г. и родилась Фрида. Она росла порывистой, по-мальчишечьи непоседливой и независимой. Любознательная девчушка часто сопровождала отца на съемки и с удовольствием наблюдала за его работой.