Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

- А что случилось? - спросил бывший новорожденный.

- Что? Полистал батюшка книжку, где сказано, в какой день каким именем нарекать новорожденного, - полистал он ее та и говорыть: нарекается, мол, новорожденный раб божий Пахнутием.

- Пафнутием? Это он, гад, назло! - возмутился крестник.

- Хто ево знаить... Може, хотел поторговаться: мол, прибавьте платы, тогда поищу имя покрасивше. А кум як рассвирепел, як хватаеть того батюшку за бороду - да головой об стену, об стену. Это, кричит, тебе пахнутий, а это - махнутий! Ищи подходящее имя, не то усе волосья повыдергаю. Ну, и нарек он тебя Андреем... От так, сынок, тебя и крестили. Лучше б уж никак, закончила рассказ Ивга.

- Мам, а миня тожеть так крестили? - поинтересовался Никита.

- Нет, сыночек, тебя крестили не тайно и по усем правилам, как положено, - в святой церкве. Уже опосля дедушка Сталин обратно разрешил богослужение. А тех, которые до этого запрещали, усех потом засудили.

- А почему ж церквя не работали у нас? Вон в Ивановке - какая красивая, а забросили, - спросил Андрей.

- Это уже опосля... Объявили на собраниях, что религия - дюже вредный для народа опум.

- Не "опум", а "опиум", - уточнил он. - Отрава, значит, навроде пьянства или курения. Потому как никакого бога нет и никогда не было. Это доказано наукой, и нечего советским людям грамотные мозги затуманивать!

- Може, и нет... - не стала спорить крестная. - А токо нихто ище на небе не бывал и не знаить, як оно и что... Заговорилась я с вами, ребятки, спохватилась рассказчица, - а у миня работы набралось - за день не переделать.

- Никак разрешил остаться дома? - удивился Андрей.

- Об етом твой сусид и слухать не хочеть! Завтра чуть свет велел быть на картошке.

- Да-а, дожили, - посочувствовал шеф. - При наших хоть один выходной давали.

- Тут уж не до выходного! - кладя уснувшего сынишку в колыбель, посетовала мать. - Отпускали б в обед хуть на минутку - и на том бы спасиба. Цельный день душа болить: как там дети хазяинують, не случилось ли беды, особливо с маленьким. Седни бжола чи оса ужалила, а завтра, ни дай бог, гадюка укусить или ище какая напасть...

- Насчет Васятки что-нибудь придумаем, - пообещал он. - Борис своего Степашку носит к Вере Шапориной. Спрошу, может, и за нашим согласится присматривать.

- Попроси, Андрюша, попроси, детка! - обрадовалась Ивга. - У миня бы прям гора с плеч. Я уж ее чем-нито отблагодарю.

- Да, вот еще что, - пришла ему "ценная мысля" перед самым уходом. Будете копать картошку - завтра или в другой раз - постарайтесь оставить нетронутыми несколько рядков. Так, чтоб меньше кто видел. Пометьте, а потом покажете нам: мы посля выкопаем для вас. Разве ж можно в зиму оставаться без картошки!

- Ой, спасибо, што надоумил! - обрадовалась крестная. - Обизатильно зделаем. Мешочка хотя б с три-четыре - и то б хватило и исть, и на посад.

Веру упрашивать не понадобилось. - Нехай приводит, мне что пятеро, что шестеро - без разницы. И платы никакой не надо!

Выяснилось, однако, что в пригляде нуждаются еще трое малышей такого же, ясельного возраста. Заявки поступили и от других шефов - Феди, Ванька и даже Мишки: у их подшефных тоже имелась мелкота, Вера не отказала и им; но ораву в девять огольцов - у нее самой пятеро братьев помладше - потянуть, ребята это понимали, одной ей невмоготу.

- А что, ежли пригласить в помощницы Марту? - предложил Андрей. Я уверен, она согласится.

В ответ на это предложение Борис нахмурился, Федя промолчал, а Миша возразил без всяких обиняков:

- От них нужно держаться подальше! - И добавил: - Обойдемся без предателей.

Тут следует пояснить.

Некоторое время назад он, живучи по соседству, первым "засек", что за матерью Марты заезжала "фрицевская легковая". А по хутору расползся слух, что квартирантка деда Готлоба, как только в учетчицкой учредили комендатуру, поступила к немцам в услужение. И хоть работала всего лишь переводчицей, хуторская молва стала именовать ее не иначе, как предательница и даже немецкая шлюха.

Что до предательства, то Андрей смекнул сразу: верняк поступила на работу к фрицам по заданию наших; насчет же остального - Марта заверила: "Мама никогда не изменит Родине и тем более папе! " Оттого, что нельзя рассказать об этом товарищам, он мучительно переживал. Но продолжалось это недолго. Вскоре Марта сообщила: намечается изъятие какого-то зерна, которое хуторяне якобы похитили из колхозных амбаров. Более того, передала список, у кого намечается произвести обыски. В нем Андрей нашел свою фамилию, четырех своих друзей и всех тех, кому ребята в тот день помогли нагрузить возки и докатить до дому - всего более десятка фамилий только на их порядке.