Первые столетия монархического правления, Средние века, эпоха Возрождения дали пищу для целого ряда значительных трудов и были объектом очень глубоких исследований, которые донесли до нас не только имевшие место факты, но и законы, обычаи, дух правления нации в различные эпохи ее истории. Но никто еще до сих пор не взял на себя труд рассмотреть таким же образом восемнадцатое столетие и ознакомиться с ним поближе. Мы считаем, что очень хорошо знаем французское общество того периода, потому что видим все то, что отчетливо блестит на его поверхности, ибо до мельчайших деталей помним историю наиболее известных из живших тогда персонажей, а также вследствие того, что искусные и красноречивые критики в конце концов сделали для нас привычными произведения великих писателей, прославивших свое время. Но относительно способа ведения дел, практики существовавших в то время ( стр.3) институтов, точного положения различных общественных классов и их взаимных отношений; относительно условий жизни и чувств тех слоев, которых еще не было ни видно, ни слышно, относительно самой сути мнений и нравов мы имеем лишь смутные и зачастую ошибочные представления.
Я предпринял попытку проникнуть в самое сердце Старого порядка - очень близкого для нас во времени, но заслоненного Революцией.
Для достижения названной цели я не просто перечел наиболее прославленные книги восемнадцатого столетия, - я стремился изучить и множество трудов менее известных и менее достойных известности, но которые, быть может, именно в силу своей безыскусности лучше всего обнаруживают подлинный нерв своего времени. Со всей прилежностью я исследовал общественные акты, в которых французы накануне Революции могли выказывать свои мнения и вкусы. Много света для меня пролили протоколы собраний штатов, а позднее - провинциальных собраний. Особенно много пользы извлек я из наказов, составленных в 1789 г. всеми тремя сословиями. Наказы эти, оригиналы которых являют собой череду рукописных томов, останутся своеобразным завещанием исчезнувшего французского общества, высшим выражением его желаний, подлинным проявлением его последней воли.
В странах, где государственная мощь набрала уже достаточную силу, рождается мало идей, стремлений, страданий, встречается мало интересов и страстей, которые рано или поздно не обнаружили бы себя в полной мере перед государственною машиною. Посещая архивы таких стран, можно получить не только очень точное представление об используемых методах правления - вся страна открывается вашему взору. И чужестранец, изучивший всю конфиденциальную переписку, накопленную в папках министерства внутренних дел или префектур, вскоре станет более осведомленным в наших делах, нежели мы сами. Из настоящей книги вы узнаете, что в XVIII веке управление обществом было уже очень цивилизованным, всемогущим, необычайно деятельным. Администрация непрерывно кому-то помогает, кому-то мешает, что-то позволяет. Она многое могла пообещать и многое дать. Множеством различных способов она влияла не только на общее положение дел, но и на судьбы отдельных семей и личную жизнь каждого человека. Кроме того, она действовала негласно, поэтому люди не боялись поведать ей о своих самых затаенных затруднениях. Я употребил очень много времени, чтобы изучить все, что осталось нам от Старого порядка как в Париже, так и в провинциях.
Как я и ожидал, Старый порядок предстал передо мною во всей живости, со всеми своими идеями, страстями, предрассудками, обычаями. Каждый человек свободно говорил на своем языке и ( стр.4) поверял самые затаенные свои мысли. В конце концов я обрел понимание старого общества, коим не обладали люди, жившие в эту эпоху, поскольку я имел перед глазами то, что никогда не открывалось их взору.
По мере углубления в мое исследование я поражался, постоянно подмечая в жизни Франции тех времен черты, удивляющие нас в жизни сегодняшней. Я находил там во множестве чувствования, которые, как я думал, порождены Революцией; я находил там во множестве идеи, которые, как я до сих пор считал, также происходят из эпохи Революции; я находил там тысячи привычек, полагая, что и они также привнесены Революцией. Повсюду находил я корни современного общества, глубоко вросшие в ту старую почву. Чем ближе приближался я к 1789 г., тем отчетливее понимал, как формировался, рождался и креп дух Революции. Мало по малу моему взору открылась вся физиономия Революции. Возникшие очертания уже предвещали ее бурный темперамент, гениальность; да это и была самая революция. Я обнаруживал не только причины первых ее усилий и порывов, но в большей степени даже предвестники отдаленных ее действий, поскольку Революция имела в своем развитии две отчетливо разнящиеся фазы. Первая из них - когда французы, казалось, стремились полностью уничтожить свое прошлое; вторая же - когда они попытаются частично заимствовать из этого прошлого. Таким образом, имеется множество свойственных Старому режиму законов и политических привычек, которые в 1789 г. разом исчезли, а несколькими годами позже появились вновь подобно некоторым рекам, уходящим под землю, чтобы немного далее вновь вырваться из-под земли, блистая прежней гладью вод меж новых берегов.
Читать дальше