Валерий Легасов - Авария на ЧАЭС и атомная энергетика СССР

Наиболее удобные технические средства были созданы специалистами НИКИМта, директором которого был Юрченко Юрий Фёдорович. Он сам большое количество времени провел на площадке. Под его руководством и создавалась техника, испытывалась и использовалась. Собственно, какая это была техника? Обычная. Обычные бульдозеры и скреперы, но усиленные свинцовыми листами, чтобы внутри кабины можно было защитить человека. Вот, на такого рода устройствах и были произведены (в наиболее трудных местах) основные работы дезактивационного характера.

Воинские подразделения занимались, в основном, дезактивацией больших площадей на территории станции и внутри ее зданий. Работали они очень добросовестно, с высокой скоростью и высокой отдачей. Конечно, во времени все менялось — и наше представление, и способы работы. Хорошо помню эпизод, когда мы с генералом Кунцевичем приехали в город Припять. Казалось, что произвести дезактивацию этого города будет практически невозможно, потому что, куда ни сунешься, везде уровни радиации довольно высокие: около 700–800 милирентген в час — вот такого масштаба мощности дозы мы обнаружили приборами. Но сделали мы одну операцию: откололи куски облицовки одного из зданий и увезли из Припяти в Чернобыль — и оказалось, что там эта облицовка давала 800 рентген в час, а здесь не более 10 миллирентген в час (что-то какой-то подозрительный разброс в цифрах!). Ясно было, что источники загрязнения не носили массовый характер — были локальные источники загрязнения в городе Припяти, которые создавали общую картину невозможности очистки этого города. Когда с этим разобрались, когда наиболее активные изотопы уже, в основном, распались, то где-то в августе ‑ сентябре началась очень активная работа, проводимая силами военных организаций, по дезактивации города Припяти. И он был существенно очищен от загрязнения (примерно в тот же самый период, когда заканчивалось сооружение саркофага).

Сооружая «саркофаг» (он еще сооружается), мы решали проблему, как закрывать щели. Были принято решение использовать асбестовые мешки, заполненные полиэтиленовой крошкой, опускать их в соответствующие растворы, которые давали бы вспенивание, и этими мешками были закрыты все щели на крыше «саркофага». Но еще не закончились работы по «саркофагу», как уже начались работы по проверке состояния оборудования 3-го блока. Возник вопрос, что делать с 5-м и 6-м блоком. К октябрю 1986 года сложилась очень четкая ситуация по распределению работ:

- УС 605 Министерства среднего машиностроения завершал сооружение «саркофага», который потом получил название «Укрытие»;

- строители Министерства энергетики занимались возведением вахтового поселка в Зелёном мысу и некоторыми работами, связанными с созданием станции дезактивации внутри 30-километровой зоны и некоторыми работами на территории самой станции;

- Минатомэнерго вело работы по подготовке к пуску 1-го и 2-го блоков и уже потихоньку начинали влезать в 3-й блок, оценивать его состояние;

- воинские подразделения вместе с организациями Минсредмаша вели очистку крыш здания, в котором были расположены 3-й и 4-й блоки Чернобыльской АЭС;

- воинские же подразделения продолжали дезактивацию тех жилых посёлков, которые входили в 30-километровую зону;

- исследовательская группа, как я уже сказал, разделила свои задачи на изучение всего того, что осталось в 4-м блоке (в т.ч. поиск топлива) и на максимальное насыщение его диагностической аппаратурой.

Диагностическая аппаратура вводилась с нижней части 4-го блока. Диагностирующие элементы вводились из барбатерных помещений через просверленные боковые стенки, ведущие в помещение реакторного зала. Но основная масса диагностирующей аппаратуры была введена сверху, навешана на специальных фалах в помещении реакторного зала.

Другая группа исследователей, в это же время, занималась иной задачей, а именно: определением миграции радионуклидов внутри 30-километровой зоны и вне её. Интересовали вопросы: на какие глубины проникают радионуклиды, выпавшие на поверхности и как они задерживаются; испытывались различные приемы искусственного задержания радионуклидов на поверхностях; решались проблемы защиты реки Припять от попадания в неё радиоактивных элементов; осуществлялись мероприятия по недопущению загрязнения радионуклидами подпочвенных вод.

Ну вот, в последней области мероприятия были довольно простые. Было сооружено около 150 скважин, причем скважины были как диагностические, так и рабочие. Диагностические скважины постоянно работали и мерили (определяли) радиоактивность подпочвенных вод и, в случае необходимости, могли бы включаться рабочие скважины, откачивающие загрязнённую воду. Но, к счастью, за весь период работы, до сегодняшнего дня, все диагностические скважины показали, что подпочвенная вода всегда была чистая, и ни разу не приходилось включать откачные скважины.