Людмила Сукина - Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор

Со смертью Павла закончился и XVIII век русской истории, век бурный и неоднозначный, в котором было много славного, но много и темного, смутного. Само последнее царствование по-разному оценивали и современники и потомки. Может быть, точнее всех новейшую точку зрения на правление Павла I сформулировал американский историк Родерик Мак-Грю:

«Петр, а еще более Екатерина, были новаторами, стремившимися изменить Россию, сделать ее иной и лучшей, чем она была. Павел, столкнувшийся с эрой кардинальных перемен, использовал свою власть для сохранения и совершенствования того, что уже существовало».

Но движение истории остановить невозможно. Императорская семья, двор и русское общество уже переросли оставшееся позади XVIII столетие. Все устали от бесконечных политических дрязг, постоянного ожидания новых заговоров, переворотов, свержений, революций, казней и ссылок. И все надеялись, что переворот, унесший жизнь последнего императора уже прошедшего века, откроет дверь в новое будущее.

12 марта 1801 года весь Петербург ликовал. В лавках раскупили все шампанское. Откуда-то, из каких-то тайных сундуков, мужчины достали круглые французские шляпы, а женщины — платья с глубоким декольте, запрещенные Павлом I. Гусарские офицеры гарцевали на конях прямо по тротуарам, и никто не боялся ходить в середине дня по центру столицы: страшиться встречи со взбалмошным и строгим императором больше не надо. Но атмосфера общей радости и вседозволенности настораживала некоторых проницательных людей. Они предрекали новому царствованию грядущие несчастья.

Известный мемуарист Август Коцебу отмечал, что ликование охватило только высшие слои русского общества, а среди низов многие жалели убитого царя: «Народ стал приходить в себя. Он вспомнил быструю и скорую справедливость, которую ему оказал император Павел; он начал страшиться высокомерия вельмож, которое должно было снова пробудиться…». Именно среди простого народа вплоть до самого восстания декабристов ходили слухи, что Павел I жив и сидит в Петропавловской или Шлиссельбургской крепости, в это же время за Павла Петровича, чудесно спасшегося от рук убийц, выдавал себя сосланный в Сибирь за бродяжничество неграмотный мужик Афанасий Петрович.

Не было особого веселья и в императорском дворце. Уже утром 12 марта, в первый день своего царствования, Александр I пожаловался шведскому послу: «Я несчастнейший человек на земле», — и получил ответ: «Вы должны им быть». В этот же день состоялся короткий драматический диалог с матерью по поводу убийства отца: «Знал ли ты?..» — «Нет». Соратники-заговорщики обманули Александра, который соглашался только на отречение Павла, а не на его уничтожение. Но и Александр обманул ожидания своих сторонников: он не подписал никакой конституции. Общество было разочаровано. В империи, где власть государя так и не была ограничена законом, как о том мечтала еще Екатерина II, остался только один способ избавления от тирании самодержцев — цареубийство. Вскоре современники убедились, что честолюбивый и осторожный Александр I в своем характере больше унаследовал от отца, чем от бабушки, на авторитет которой постоянно ссылался. Топор войны между просвещенной династией и просвещенным обществом так и не был закопан в землю и продолжал висеть над головами членов семьи Романовых вплоть до трагедии 1917 года. Таким образом, на рубеже XVIII–XIX веков всего лишь закончилась одна глава семейной и династической драмы и началась другая. Впереди царский род поджидало еще много личных неурядиц и политических потрясений.

Екатерина — в девичестве Марта Скавронская (крещена в православие под именем Екатерины Алексеевны Василевской), 1711–1721 гг. — царица, 1721–1727 гг. — императрица.

Годы правления: 1725–1727

Родители— неизвестны (по некоторым данным, ее отец был шведским дворянином, а мать — латышской крестьянкой).

Муж— царь Петр Алексеевич (Петр I), император Петр Великий (30.05.1672-28.01.1725).

Дети: