Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.6

Причем поисковики действовали так, что можно заподозрить у них некие предварительные знания. Следователь категорически настаивал на версии «убийство» до тех пор пока его не вызвали в Москву и не провели с ним разъяснительную работу. После этого он дело свернул. А из Москвы по воспоминаниям свидетелей он вернулся другим человеком.

Все материалы по делу были засекречены, а доступ в зону, где произошло несчастье, запрещен, хотя ничего секретного в деле нет. По версии автора концепции это было сделано для того, чтобы уволились в запас солдаты срочной службы, которые могли что-то знать. Доступ в зону ровно через 4 года (срок службы солдат в те времена) был разрешен. Если провести расследование, можно легко выяснить, кто был переведен в другие части после этого случая. (А после ЧП это бывает неизбежно.) Это и будут те, кто совершил черное дело.

Мистические (красные шары) и конспирологические версии происшедшего (испытания ракет, нового оружия, ядерный взрыв), возможно, поддерживались специально в целях дезинформации.

Рекомендую прочесть.

6 июля, 13:33

Давно известно, что литература плохо рифмуется с жизнью. В романах и легендах всё логично, одно проистекает из другого, там горбатого могила исправит, а от осины не родятся апельсины. Урия Гип не совершит красивого поступка, Ланселот Озерный ни при каких обстоятельствах не уронит рыцарскую честь.

В реальной жизни выходит иначе. Какое-то там всё не черное и не белое, а пятнистое.

Это я вот к чему.

Сейчас, в связи с 200-летней годовщиной, много пишут о войне 1812 года. Вот и мне вспомнился один маленький эпизод из недавнего прошлого, когда я довольно плотно занимался некоторыми аспектами Бородинской битвы.

Я тогда готовился писать роман «Квест», и мне нужно было изучить список французских военачальников — командиров соединений и частей — которые сложили голову на Бородинском поле. Как вы знаете, в сражении полегло рекордное количество наполеоновских генералов и полковников. По уставам той эпохи, командир должен был показывать солдатам пример доблести и при атаке скакать впереди, а его эполеты и плюмаж становились отличной мишенью для неприятельских стрелков.

В поисках героя-удальца с подходящей для романа биографией (потом этот персонаж не понадобился) я заинтересовался шефом первого конно-егерского полка. Барон Медá был сражен картечной пулей, когда вел своих солдат в сабельную атаку. Voilá une belle mort, подумал я. Разыскал биографию полковника — и ахнул. Как будто встретил знакомого из далекого прошлого. Причем такого знакомого, которого когда-то сильно не любил, даже ненавидел. (Ну да, у меня очень личные взаимоотношения с историей, я этого и не скрываю).

Это павший смертью храбрых барон Меда

Историей я увлекаюсь с детства. В пионерском возрасте (то есть за сорок лет до "Квеста") мне больше всего нравилось читать про Великую французскую революцию, а кумиром моим был Максимилиан Робеспьер. Я не виноват, такие уж были времена. Якобинцы у советских авторов считались предшественниками большевиков, а их вождь — вроде как французским Лениным. Только Робеспьер мне нравился гораздо больше Ленина, потому что был молодой, красивый, безукоризненно одетый и умер красиво, с достоинством.

Отлично, помню, как я расстраивался из-за 9 термидора, когда буржуазные перерожденцы воткнули нож в спину революции — устроили подлый переворот.

"Группа захвата" ворвалась в здание, где засел Робеспьер с кучкой соратников. Один из них, молодой Лё-Ба, застрелился. Робеспьер хотел последовать его примеру, но самый шустрый из жандармов выстрелил раньше и ранил Неподкупного в челюсть. Я был уверен, что жандарм сделал это нарочно — чтоб Робеспьер, непревзойденный оратор, не смог на суде произнести речь в свою защиту. А потом тот же мерзавец подбежал к другому якобинцу, парализованному Кутону, и столкнул его вместе с инвалидным креслом с лестницы.

Видите этого гада в двухуголке?

Впоследствии мое отношение к Робеспьеру и якобинцам изменилось (если б я жил в те времена, наверное, оказался бы среди жирондистов), но тот жандарм так и остался для меня символом подлого, жестокого вертухая, человека без убеждений и чести. Еще вчера по приказу Робеспьера и Кутона он волок кого-то на эшафот, а как только ветер подул в другую сторону, накинулся на прежних хозяев с удесятеренным усердием — чтобы продемонстрировать новому начальству свою полезность.