Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.6

В жизни Шварцу нравились совсем другие животные

По-моему, это самое безжалостное и самое точное литературное произведение о России. И никак она, бедная, из этой страшной сказки не выберется.

Мы с вами сейчас обитаем в третьем действии. На смену тоталитарному Дракону пришел авторитарный драконишко. Жизнь при Бургомистре-Президенте не особенно тяжкая и не шибко страшная, если сравнивать с Драконовскими временами, но очень уж унизительная и противная.

Ни одно место из третьего акта абсолютно невозможно показать на федеральных телеканалах — цензура не пропустит.

Вот разговор Бургомистра с сыном:

Бургомистр. Ну, сыночек, ну, мой крошечный, а теперь поговорим о наших делишках. За тобой должок, мое солнышко!

Генрих. Какой, папочка?

Бургомистр. Ты подкупил трех моих лакеев, чтобы они следили за мной, читали мои бумаги и так далее. Верно?

Генрих. Ну что ты, папочка!

Бургомистр. Погоди, сынок, не перебивай. Я прибавил им пятьсот талеров из личных своих средств, чтобы они передавали тебе только то, что я разрешу. Следовательно, ты должен мне пятьсот талеров, мальчугашка.

Генрих. Нет, папа. Узнав об этом, я прибавил им шестьсот.

Бургомистр. А я, догадавшись, тысячу, поросеночек! Следовательно, сальдо получается в мою пользу. И не прибавляй им, голубчик, больше. Они на таких окладах разъелись, развратились, одичали. Того и гляди, начнут на своих бросаться.

Вот репетиция манифестации-инаугурации:

Горожане(тихо). Раз, два, три. (Громко.) Да здравствует победитель дракона! (Тихо.) Раз, два, три. (Громко.) Да здравствует наш повелитель! (Тихо.) Раз, два, три. (Громко.) До чего же мы довольны — это уму непостижимо!

А вот разговор Бургомистра с Тюремщиком:

Бургомистр. Ладно. Что в городе?

Тюремщик. Тихо. Однако пишут.

Бургомистр. Что?

Тюремщик. Буквы "Л" на стенах. Это значит — Ланцелот.

Бургомистр. Ерунда. Буква "Л" обозначает — «Любим президента».

Тюремщик. Ага. Значит, не сажать, которые пишут?

Бургомистр. Нет, отчего же. Сажай. Еще чего пишут?

Тюремщик. Стыдно сказать. Президент — скотина. Его сын — мошенник… Президент (хихикает басом)… не смею повторить, как они выражаются. Однако больше всего пишут букву "Л".

Какая все-таки депрессивная пьеса! Мы с вами, господа, тоже всё пишем на стенах «президент — скотина» и мечтательно выводим букву «Л». Всё ждем, когда явится рыцарь Ланцелот и избавит нас от нашего маленького дракошки. Только и слышно со всех сторон: «Ах, у оппозиции нет лидера! Ах, где же лидеры? Путин, конечно, как-то не очень, но кем же его заменить?»

Кто-то говорит: «Ланцелот — это Навальный! Когда уже он создаст партию? Мы все в нее запишемся!» «Нет, — возражают другие, — Ланцелот это Прохоров, только он пока прячется под шапкой-невидимкой. Зато когда сбросит ее, тут-то Бургомистру и конец!» Даже меня, сочинителя детективов, спрашивали: «А вы случайно не ГавелЛанцелот? Выступали же вы на митинге». Ну а самые продвинутые уверены, что Ланцелот — это Ходорковский. Вот освободят его, и тогда он освободит всех нас. (Ага, освободят они Ходорковского. Мохнаткина безобидного, и того еле-еле из пасти выпустили).

Кстати у Шварца и про Ходорковского есть:

Бургомистр. Ха-ха! Так ему и надо! Отвратительная личность. Бывало, рассказываешь анекдот, все смеются, а он бороду показывает. Это, мол, анекдот старый, с бородой. Ну вот и сиди теперь. Мой портрет ему показывал?

Тюремщик. А как же!

Бургомистр. Какой? На котором я радостно улыбаюсь?

Тюремщик. Этот самый.

Бургомистр. Ну и что он?

Тюремщик. Плачет.