Виктор Суворов - Облом. Последняя битва маршала Жукова

Если бы дело происходило на черноморском пляже, то все выглядело бы иначе. И руки, и грудь, и плечи генеральские силой налиты, ноги стройные, как у жеребца арабского, на животе — кубики мышц вместо обычного генеральского пузечка. Не стыдно было бы Мамсурову в трусах на пляже мячик гонять перед дамами любой степени надменности.

Но тут не пляж черноморский. И не перед дамами он, вот в чем разница.

Сесть — значит сократить зримую часть обнаженного тела.

Сесть — значит немного загородиться столом.

Потому приказ сесть был для генерала если не спасением, то облегчением. Ему самому неудержимо хотелось сесть. И, получив нечто среднее между приглашением и приказом, он сел.

Это была двойная психологическая победа Хрущёва.

Первое: генерал повинуется.

Второе: этот могучий человечище больше не возвышается над толстеньким как колобок Хрущёвым.

Ни Мамсуров, ни Хрущёв в тот момент о психологических эффектах не думали. Просто Хрущёв почувствовал себя еще более уверенно. Мамсуров — еще менее.

— Рассказывайте, товарищ генерал.

— Что рассказывать?

— Все.

— Все?

— Расскажите что-нибудь такое, чего я не знаю... Впрочем, я все знаю. Там у вас в ГРУ какой-то центр особый учредили. А со мной не посоветовались. Забыли, или как?

Самое главное в этой ситуации — даже намеком не выдать источник своего знания и его границы.

Ситуация для генерала Мамсурова невероятная: о Центре особого назначения ГРУ кроме него знали только создатели этого Центра — Маршал Советского Союза Жуков и начальник ГРУ генерал-полковник Штеменко. Ни первому, ни второму болтать об этом нет никакого резона, никакой выгоды. Дело подсудное. Дело расстрельное. При товарище Сталине за такие фокусы пускали в расход, даже не вникая в детали. Как мог Хрущёв узнать про Центр особого назначения ГРУ? Никак не мог! Не мог, и все тут! Но знает! Он все знает!

Что делать генералу в ситуации, когда его прижали к стенке как крысу лопатой? Рвануть в коридор? В синих трусах?

Мысль о том, что он попался, на мгновение даже вызвала у Мамсурова какое-то облегчение. Вспомнил генерал о смертельном диагнозе. Сообразил: нет никакого диагноза. Это была ловушка. Его завлекли в мышеловку. Генерал здоров. Но разве вторая беда легче первой? Если Хрущёв обставил встречу так тщательно, то наверняка за дверью ждет команда дюжих санитаров со смирительной рубахой наготове.

Вот была бы картиночка: в роскошный коридор кремлевской поликлиники выскакивает некто в трусах и несется к выходу. Тут санитарам даже и предварительных инструкций не нужно. Ясно без инструкций: переутомился. Таких простынями вяжут.

Уж санитары навалятся на странного клиента в трусах, который бегает там, где в трусах бегать не принято.

Уж санитары свое дело крепко знают.

Уж санитары соответствующий укол в задницу вмажут.

Дальше у Хрущёва веер возможностей. Самое простое — тут же и убить Мамсурова. Медицинские убийства — самые простые.

Представил генерал шприц в руках разбитной сестрички, одетой в накрахмаленный до хруста халатик. Понял, что в любом случае его из этой золотой клетки просто так не выпустят. Тут выбор простой: или он сдается и переходит на сторону Хрущёва, или диагноз о смертельной, невероятно быстро прогрессирующей болезни подтвердится. Дней десять он еще будет биться в бреду и корчиться в судорогах в этих сверкающих белизной палатах, не узнавая окружающих.

— Никита Сергеевич, позвольте штаны надеть.

Это — белый флаг капитуляции.

— Одевайтесь, генерал. И расскажите мне все с самого начала.

— С самого?

— Слушаю.

— История эта, Никита Сергеевич, началась на XX съезде КПСС...

Во всей мировой истории невозможно найти событие, равное по своей подлости XX съезду КПСС.

Идею съезда можно выразить в четырех словах: во всем виноват Сталин.

Выходило, что ни в чем не виноват Ленин, который на немецкие деньги разлагал русскую армию, незаконно захватил власть в стране, распустил русскую армию накануне победы в Первой мировой войне и сдал страну на милость кайзеру.

Выходило, что ни в чем не виноваты большевики, разогнавшие Учредительное собрание, делегаты которого были выбраны народом страны, чтобы определить ее будущее после падения монархии.

Выходило, что ни в чем не виноват Свердлов, подписавший приказ о физическом истреблении казачества.

Выходило, что ни в чем не виноваты Тухачевский, Блюхер, Уборевич, Якир и целая свора им подобных, которые свое правление открыто и печатно называли оккупацией, которые истребили миллионы граждан своей страны, не желавших жить под властью оккупантов.