Александра Толстая - Жизнь с отцом

— Да.

И по нахмуренным бровям, по глазам (отец никогда не смотрел на меня, когда бывал недоволен) я поняла, что разговор будет серьезный.

Он минуту помолчал, а потом спросил:

— Тебе Алеша предложение сделал?

Я не ожидала, что отец заговорит об этом и смутилась.

— Да.

— Ну и что же?

— Я отказала ему.

— Почему?

— Я не люблю его.

— Пустяки! В наше время жениха и невесту сватали, они в глаза друг друга не видали, лучше, чем теперь. Ты подумай, он, кажется, добрый человек.

— Не хочу я замуж выходить!

— Напрасно. Вопрос важный, решается и его судьба и твоя, — тихо и серьезно сказал отец, — нельзя так легкомысленно к этому относиться.

Я молчала. Мысли одна за другой проносились в голове: "А откуда он знает, как я отнеслась? А почему он придает этому такое значение? Да, он сказал: "судьба решается"… Ведь правда, могло бы все измениться".

Мне вдруг представилось худое, подвижное лицо Алеши, сконфуженное и вместе с тем ласковое, когда он, растерянно взглянув на меня, хотел что-то сказать, но раздумал и, безнадежно махнув рукой, уехал.

Братья говорили, что он имение покупает, хочет строить больницу, зная мое увлечение медициной.

Мне стало жалко Алешу.

— Что ж ты молчишь? — спросил отец.

Приключение, щекочущее самолюбие, перестало казаться мне только забавным. Мне становилось все больше и больше не по себе. Я попробовала представить себя женой Алеши.

— Не могу, не могу я замуж выйти! — воскликнула я.

— Напрасно ты так быстро решаешь, — сказал отец, — я советовал бы тебе все-таки подумать.

— Не о чем мне думать!

Тяжесть на душе все увеличивалась, я едва сдерживала слезы.

— Никуда я не пойду от тебя!

— Ах нет, нет, голубушка, — торопливо, точно испугавшись, проговорил отец, — нет, нет, вот этого именно и не нужно. Я стар, скоро умру, ты должна самостоятельно устраивать свою жизнь.

— Что ж ты хочешь, чтобы я была несчастна?

Из-под лохматых бровей взглянули на меня серые, острые глаза и мне показалось, что они проникли глубоко, глубоко, в самое нутро. Лицо отца вдруг озарилось радостью.

— Ну, полно, полно, голубушка, — сказал он ласково, кладя руку на мое плечо, — не будем больше говорить об этом.

Как пример необычайной, ничем неоправданной подозрительности отца, можно привести случай с Дмитрием Васильевичем Никитиным. Никитин был серьезным человеком, с которым у меня никогда не было и тени флирта, но отец и для него не сделал исключения.

Доктор, приехавший с нами из Крыма, старался чем мог быть полезным отцу, но дела для него все же не было, он тяготился положением домашнего врача. И вот мы с ним надумали открыть в Ясной Поляне амбулаторию для крестьян. Дмитрий Васильевич предложил свой труд, я взяла на себя снабжение лекарствами и вызвалась помогать в приеме. Я была уверена, что отец будет сочувствовать.

Дело пошло хорошо. Вскоре вся округа узнала, что в Ясной Поляне есть доктор, который задаром лечит и хорошо помогает. Народ к нам повалил. Амбулаторию устроили в избе на деревне, обстановка была самая примитивная, инструментов, лекарств первое время не хватало, но мы работали с увлечением. Выходили из дома часов в восемь, возвращались около двух. Дмитрий Васильевич терпеливо учил меня, я стала постепенно привыкать. Меня уже не так пугал вид больных, крови, ран, всего того, что отпугивает новичков при первом знакомстве с медициной. Единственно чего я боялась — это больных сифилисом. В Ясной Поляне и в округе их было довольно много, и как я ни старалась, я не могла без ужаса подходить к ним. Особенно сильно на меня подействовал один случай.

Мать привела трехлетнего ребенка лечиться. Толстенький, розовенький, с темно-синими большими глазами и курчавыми волосиками, мальчик этот напоминал мне Рафаэлевского ангела. Я дала ему конфетку, он развеселился, смеялся, болтал ножонками, мешая матери его разувать. На подошвах у него оказалась сплошная сыпь — белые, водяные пузырики.

Я видела, как лицо доктора нахмурилось.

— Открой рот! — резко приказал он матери: шире, ну!

И, осмотрев горло, велел ей раздеться.

Женщина упиралась.

— Что ты, родимый, здоровая я, ты вот мальчика освидетельствуй, остудился, знать, он у меня…

— Раздевайся, говорят тебе, — с несвойственной ему суровостью повторил доктор.

У женщины оказался сифилис, которым она заразила ребенка. Ее же заразил муж, ездивший в Туле на бирже.

Я шла домой и не могла отделаться от ощущения, что случилось ужасное, непоправимое.