Александра Толстая - Жизнь с отцом

Если бы Святейший Синод предвидел последствия своего поступка, вряд ли он совершил бы его.

К самому факту отлучения отец был совершенно равнодушен. Зато мать, считавшая себя православной, а отца неверующим, почувствовала себя оскорбленной. Всем, кто только хотел ее слушать, она высказывала свое возмущение против Синода [25] …она высказывала свое возмущение против Синода и духовенства и… написала письмо митрополиту Антонию. — С. А. Толстая 26 февраля 1901 г. направила письмо обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву и митрополитам, подписавшим "Определение" об отлучении Толстого от церкви, с обвинениями в нарушении христианского "закона любви, всепрощения". и духовенства и со свойственной ей горячностью написала письмо митрополиту Антонию.

Помню, как, громко восхищаясь, читал это письмо Александр Никифорович Дунаев.

— Идиоты! — кричал он, потрясая кулаками. — Дураки! Неужели они не понимают, что не могут оскорбить Толстого!

То там, то тут вспыхивали беспорядки. В Петербурге на Казанской площади казаки нагайками избили народ. Князь Вяземский, присутствовавший при этом, останавливал их, но был грубо отстранен. За свой поступок он получил выговор от государя [26] За свой поступок он получил выговор от государя. — Л. Д. Вяземский, генерал-лейтенант, член Государственного Совета, не только получил "высочайший выговор", но и был выслан из Петербурга. . Отец был тронут поступком Вяземского и написал ему письмо, под которым все подписались*.

Вслед за этим правительство закрыло "Союз писателей" [27] …правительство закрыло "Союз писателей"… Снова писали адрес… — Союз взаимопомощи русских писателей был запрещен распоряжением петербургского градоначальника 12 марта 1901 г. за то, что выступил с протестом против действий полиции и казаков во время народной демонстрации 4 марта у Казанского собора. Литераторы подверглись жестокой расправе и арестам. Комитет Союза прислал Толстому текст заявления, который был им основательно отредактирован и подписан. Подписали его и члены семьи писателя — за исключением несовершеннолетней Александры Львовны. за протест против избиения народа на Казанской площади. Снова писали адрес, под которым подписывался отец и знакомые. Революционное настроение захватывало всех. Но как только я хотела принять участие в общем оживлении, мне говорили:

— Молода еще! Не твоего ума дело!

Даже адресов не позволяли подписывать. И только с Мишей Сухотиным, пасынком сестры Тани, жившим у нас в доме, я отводила душу. Его также отовсюду отстраняли. Нам не позволили подписаться под письмом князю Вяземскому, и мы сочинили другое, восторженное письмо, но послать не решились.

Наконец, забросив уроки, мы занялись распространением запрещенной литературы. Бесконечное количество раз мы переписывали от руки басни "Лев и ослы" и "Голуби" и раздавали их своим знакомым с надписью крупными буквами: "Просим распространять". Пытались мы переписывать статьи отца "Ответ Синоду" и "Царь и его помощники" [28] …статьи отца "Ответ Синоду" и "Царь и его помощники"… — 24 февраля 1901 г. в "Церковных ведомостях" (№ 8) было опубликовано "Определение Святейшего Синода" об отлучении Толстого от церкви. Реакция на этот акт была очень бурной и неоднозначной. Писатель получал множество как сочувственных, так и злобно-клеветнических писем, побудивших его выступить со статьей "Ответ на Определение Синода от 20–22 февраля и на полученные мною по этому поводу письма". Статья "Царю и его помощникам" — выступление Толстого в защиту студенческих волнений и с протестом против репрессивной политики самодержавной власти в отношении них. Обе статьи были напечатаны в Лондоне. , но это оказалось настолько кропотливой работой, что я одолела только одну копию "Ответа" и передала ее своей учительнице истории для дальнейшего распространения.

Мы с Мишей стали искать средства более продуктивной работы. Один раз Миша, вернувшись из гимназии, таинственно мне сообщил, что достал гектограф и, как только стемнеет, привезет его.

Весь вечер я не находила себе места. Услышу звонок и бегу со всех ног по темному коридору посмотреть, кто пришел. А сердце так стучит, что в груди больно.

Миша привез ящик поздно вечером, и мы тихонько через буфетную перетащили его к нему в комнату. Когда все улеглись спать, у нас началась работа. Надо было переписать статьи гектографскими чернилами, сделать оттиск на желатине, а потом уже печатать. Первые листки мы испортили, работа не клеилась, но постепенно наладилась, и дело пошло. Зараз выходило около ста экземпляров, работали мы несколько ночей. Выпустили одно, как мы важно называли, издание "Ответа Синоду", несколько изданий басен и приступили к печатанию статьи "Царю и его помощникам". Но закончить его нам не удалось. Кто-то из домашних проследил и сказал матери, что мы по ночам не спим и, наверное, занимаемся чем-нибудь нехорошим.