Александр Яковлев - Отечественная война 1812 года

Кто-то сказал им, что большой крест на кремлёвской колокольне Ивана Великого сделан из чистого золота. Выломали крест и сбросили на землю, уже потом при отступлении казаки нашли его во французском обозе. В кремлёвском Успенском соборе сняли огромное серебряное паникадило, и на его место подвесили весы для взвешивания похищенного в церквах.

Французы надругались над православными святынями: они заходили в церкви, обдирали золотые и серебряные оклады с икон, всего награбили 320 пудов серебра и около 20 пудов золота (все это потом у них отбили казаки). Было разграблено и разгромлено 127 церквей. Церковные престолы они превратили в обеденные столы, священные одежды использовались в качестве попон для лошадей. Маршал Даву спал в алтаре Пудового монастыря, а в Архангельском соборе дохлая лошадь валялась в алтаре. Кощунство европейских варваров поражало: они кололи иконы на дрова, святые мощи святителя Алексия и святителя Филиппа выбросили на пол, многие церкви превратили в конюшни, они всячески ругались над всем священным, забывая, что Господь поругаем не бывает…

Пожар начался уже 3 сентября в центре города. Слуга разбудил Наполеона. Тот подошел к окну и обомлел: Кремль был окружён огненным морем, Москва горела!

Огонь свирепствовал на Красной площади, на Арбате, в Замоскворечье. В ночь на 4 сентября поднялся сильнейший ветер, продолжавшийся более суток, он превратил локальные пожары во всеобщую огненную бурю.

Адъютанты сумели вывести своего императора из Кремля, но оставаться в городе становилось опасно. Наполеон укрылся в загородном Петровском дворце, но и оттуда было видно огненное зарево, стоявшее над городом. Зарево московского пожара наблюдали в радиусе 100 км от Москвы. К 6 сентября ветер утих, пошёл дождь, постепенно прекративший пожары.

«Что за люди! Какие варвары! — воскликнул Наполеон. — Чтобы причинить мне временное зло, они разрушают созидание веков!»

Позднее было много споров, подожгли ли Москву по приказу её губернатора графа Ростопчина, или это произошло случайно, а может, причиной стали ненависть москвичей к захватчикам или, напротив, презрение французов к чужой столице. Вероятнее, что все эти причины основательны.

Москва в основном была деревянным городом. Оставленная без присмотра, в сухую и ветреную погоду она оказалась добычей могучей огненной стихии, и спасти её оказалось невозможно. Сгорели сплошь районы Арбата и Замоскворечья, огромные здания Гостиного двора и Университета, более 200 церквей и многое-многое другое. Ущерб, нанесённый пожаром, оценивался в ценах того времени в 300 миллионов рублей.

7 сентября Наполеон писал Александру I: «Прекрасный, великолепный город Москва более не существует. Ростопчин его сжёг. Четыреста поджигателей были застигнуты на месте преступления; они все заявили, что поджигали дома по приказу губернатора и начальника полиции». В тот же день он писал жене, императрице Марии-Луизе: «Я не имел представления об этом городе. В нём было 500 дворцов, столь же прекрасных, как Елисейский, обставленных французской мебелью с невероятной роскошью, много царских дворцов, казарм, великолепных больниц. Всё исчезло, уже четыре дня огонь пожирает город. Так как все небольшие дома горожан из дерева, они вспыхивают как спички. Это губернатор и русские, взбешённые тем, что они побеждены, предали огню этот прекрасный город. Эти мерзавцы были даже настолько предусмотрительны, что увезли или испортили пожарные насосы».

Представляется, что для пожара существовало несколько причин. Это и отсутствие присмотра за деревянными зданиями, и бесчинства французских мародёров, и главная — приказ русских властей. Кутузов при оставлении Москвы указал сжечь все склады и магазины с припасами и оружием, а также вывезти все «огнегасительные снаряды». Утром 2 сентября Ростопчин приказал полицейскому приставу П. Вороненко «стараться истреблять всё огнём», и пристав с вверенными ему людьми исполнял этот приказ «в разных местах по мере возможности до 10 часов вечера». Впоследствии открылось, что немалой частью поджигали свои дома сами хозяева. Москвичи рассуждали: «Пропадай всё моё имущество, сгори мой дом, да не оставайся окаянным собакам, будь ничьё, чего я взять не могу, только не попадайся в руки этих проклятых французов».