Николай Фигуровский - Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в.

Ван-Гельмонтом был поставлен такой опыт: 62 фунта дубовых углей были сожжены, причем после опыта было получено лишь около 1 фунта золы. «Следовательно, — писал он, — остальные 61 фунт превратились в «лесной дух» (spiritus Silvester)… Этот дух, до сих пор не известный, я называю новым именем г а з» (21). Говоря об испарении воды под действием тепла, Ван-Гельмонт писал: «По особенности дела и за неимением имени я называл это испарение газом, что близко к хаосу древних» (21). Наряду со словом «газ» Ван-Гельмонт употреблял часто в равнозначном понимании blas (от blasen — «дуть»).

Вопрос о происхождении названия «газ» неоднократно обсуждался в историко-химической литературе. В одной из статей по этому вопросу (22) доказывается связь названия «газ», предложенного Ван-Гельмонтом, с термином «хаос», фигурировавшим еще у Парацельса. Между тем название «газ», по-видимому, славянского происхождения. Так, в древнерусских летописях и произведениях литературы нередко встречается слово «гасить», т. е. тушить, например, свечу, выдувая из легких «гас». Производные от этого корня «гашати», «гашу» (extinguere), «гаснути», «угасити» и другие (литовское gestu, gesti и т. д.) (23) встречаются в древнерусской литературе начиная с X в. В XVIII в. и в первой половине XIX в. в русской химической, физической и технологической литературе вместо «газ» писали «гас».

Достаточно подробные и достоверные сведения Ван-Гельмонт дал лишь об одном газе, а именно: углекислом газе. Он получал этот газ не только в результате сжигания древесного угля, но и как продукт спиртового брожения, обнаружил его присутствие в желудке, в минеральных водах и в воздухе некоторых пещер. Кроме того, он получал этот же газ действием кислот на известняк и поташ. Ван-Гельмонт назвал этот газ «лесным газом» (gas silvestris) или «угольным газом» (gas carbonum). Первое название, по-видимому, происходит оттого, что углекислый газ образуется при горении дерева. Ван-Гельмонт описал также, но менее определенно, «горючие газы». Среди них он упоминает «жирный газ» (gas pingue), «сажевый газ» (gas fuliginosum, sive endimicum) и др. Последнее название, по-видимому, обозначает взрывчатые свойства. Возможно, что речь идет о болотном газе или о водороде (24).

Все эти замечательные открытия, так же как и стремление объяснить химические явления с новых точек зрения, уживались в произведениях Ван-Гельмонта с совершенно реакционными представлениями и утверждениями. Будучи склонен к мистике, Ван-Гельмонт, также как и Парацельс, верил в духов, нимф, сильфид и пр., которые, по его мнению, играли важную роль в жизненных процессах и явлениях. Он признавал, в частности, парацельсовского Архея, хотя несколько и ограничивал его роль в процессах пищеварения. Ван-Гельмонт слепо верил в возможность трансмутации металлов и был ярым приверженцем алхимии. Он верил также в «самозарождение» и утверждал, например, что если в кадку с мукой положить грязную рубаху, то в ней сами собой зарождаются мыши.

Вместе с тем Ван-Гельмонт впервые в истории естествознания выдвинул весьма важную идею о роли ферментов и ферментации в процессах, происходящих в живом организме. Ферменты, по его мнению, присутствуют во всех органах и соках живых организмов. Эту теорию он распространил и на процессы, протекающие в природе, и на химические превращения, и даже на трансмутацию металлов. Ван-Гельмонт считал, что химия (он иногда называл ее «пиротехнией») может создать все «посредством воды, семени и ферментов». Теория ферментации была далее развита последователями Ван-Гельмонта и положила начало учению о биохимическом катализе вообще.

Странное сочетание новаторских и крайне реакционных взглядов у Ван-Гельмонта — крупного и талантливого ученого первой половины XVII в. характерно, впрочем, для большей части ученых-химиков всего иатрохимического периода. Этот период был переломным в развитии химии. Несмотря на попытки, хотя еще и весьма скромные, путем опытного исследования раскрыть тайну химических превращений и объяснить различные явления с химической точки зрения, в этот период над умами ученых еще довлела сила традиций схоластической философии, имевшая опору в господствовавшей в то время религиозно-мистической идеологии. Лишь значительно позднее, в эпоху глубоких социальных преобразований в Европе, удалось преодолеть эти традиции, верования и взгляды на основе новых открытий и развития опытных, особенно химико-аналитических исследований.

Первая половина XVII в. была эпохой расцвета иатрохимической школы. В этот период в различных городах Европы появилось большое число иатрохимиков. Однако они внесли мало нового в учение Парацельса и его последователей. Многие из них отличались крайней реакционностью взглядов и значительную часть своего времени посвящали занятиям алхимией. Но все же отдельные иатрохимики выступали и с некоторыми прогрессивными суждениями о химических явлениях.