Хью Олдерси-Уильямс - Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка

У стоянки катеров кафе – простенький сельский домик с небольшой площадкой, нависающей над водой. На столах бумажные салфетки лежат под кусками какого-то минерала розового цвета. Я спрашиваю у владельца кафе, известно ли ему что-нибудь о шахте в Иттерби и о множестве открытых там элементах. Он отвечает утвердительно, но признается, что сам никогда там не бывал. «В Ресарё я живу всего пять лет, и, вообще-то, такие вещи меня не очень интересуют».

Я прохожу по улице с названием Итриумвеген и понимаю, что, видимо, нахожусь уже совсем недалеко от цели своего путешествия. Еще немного дальше у обочины дороги замечаю два булыжника тоже розового цвета. Посыпанная щебнем тропинка ведет между берез и сосен. По одну сторону от тропинки возвышается металлический столб, на котором когда-то была какая-то вывеска, но на соседнем дереве прикреплена пластиковая наклейка, сообщающая, что я прибыл в Natur minne . Дорожка посыпана чисто белым и розовым кварцем, словно в волшебной сказке. Тропа круто поднимается вверх. На самом верху я обнаруживаю громадный вертикально стоящий кусок камня, величиной сравнимый с входной дверью в большой дом. Иттербийская грува. Камень смешанного цвета: черно-бело-серо-розового. У подножия этой небольшой скалы остатки какого-то костра засыпаны разноцветными камнями.

Это место совсем не похоже на шахту. Здесь нет никаких разработок, терриконов, даже каких-либо заметных входов под землю. Она слишком аккуратная с виду, чтобы ее можно было назвать заброшенной. Нет никаких признаков разорения и опустошения, пейзаж производит впечатление довольно живописного. Вокруг трещин в скальной породе – поросль земляники. И я с удивлением думаю: неужели это и в самом деле та самая утроба, из которой вышло так много элементов? Ведь в шахтерском фольклоре земля действительно предстает в образе матери, а минералы и руды – зародыши, что вызревают у нее внутри, шахтерское же призвание состоит в том, чтобы помочь им появиться на свет.

Немного приглядевшись, я начинаю замечать признаки человеческого вмешательства: несколько отверстий, просверленных в породе шахтерами, которые так и не вернулись, чтобы унести следующую каменную глыбу, а также железные спицы и отверстия, проделанные в боковой скальной стенке, что когда-то поддерживали платформы, использовавшиеся для транспортировки камня по склону холма. Но обработано всего несколько метров каменной стены. К круглым валунам, лежащим неподалеку, никто не прикасался тысячи лет со времен ледникового периода, придавшего им особый отшлифованный облик. Взобравшись на один из них, я смотрю поверх деревьев на несколько островов, которые уходят в море за горизонт. Меня охватывает внезапный восторг. Я начинаю ощущать бесконечность разнообразных пород, составляющих землю у меня под ногами, и ее шарообразность.

Пора приступать к исследованиям. Я захватил с собой увеличительное стекло и маленький, но довольно мощный магнит, чтобы протестировать те образцы, которые мне попадутся. Но мне явно не хватает инструментария, чтобы справиться со скальной породой. Постучав без всякого проку по скале из кварца – «жесткого непокорного кварца», как называл его Марк Твен, – я начинаю понимать, каким тяжелым был труд шахтеров в этой отрасли горного дела. Кварц во много раз тверже угля, и в нем нет никаких примесей более мягких материалов. Чтобы справиться с невероятной твердостью камня, шахтеры, помимо молотков и зубил, а позже и динамита, изобретенного Альфредом Нобелем, использовали огонь и лед. Они раскладывали громадные костры у скальной стены и затем заливали их ледяной водой. Я ищу у подножия обломки, отколовшиеся в результате сильных зимних морозов, и нахожу чистый кусочек белого кварца и по куску розового, серого и черного камня. И тут я вижу сверкающий след, который поначалу принимаю за слизь, оставленную улиткой (в такой сырой день здесь их полно), но оказывается, что это мелкие осколки другого минерала. Я отмечаю расщеп, из которого выпадают куски, и вижу, что он забит маленькими хрупкими пластинками. Поверхность каждой пластинки отличает яркий жестяной блеск. До тех пор мне никогда не приходилось встречаться с частью скальной породы, настолько похожей на металл.

Порыскав там пару часов, я собрал довольно представительную коллекцию минералов, включавшую кварц, полевой шпат, минерал серого цвета с сернистым запахом и многообещающий камень черноватого оттенка, явно плотнее всех остальных, переливающийся, как антрацит, но очевидно с содержанием металла.