Шон Кэрролл - Частица на краю Вселенной. Как охота на бозон Хиггса ведет нас к границам нового мира

Магниты в БАКе – самые крупные и громоздкие части машины, они олицетворяют мощь технологических инноваций и эффективность международного сотрудничества. Такой уровень точности, какой необходимо обеспечить для столкновения пучков, не обходится дешево. Трудно установить точную стоимость БАКа, поскольку часть денег расходуется на содержание лаборатории в целом, но цифра 9 млрд долларов – хорошая оценка для общего бюджета. По словам физика Джан Джудайса, «если пересчитать в евро за килограмм, то килограмм дипольных магнитов на БАКе – самого дорогого элемента ускорителя – стоит примерно столько же, сколько килограмм швейцарского шоколада. Будь БАК построен из шоколада, он бы стоил примерно столько же».

Шоколад может не восприниматься как слишком дорогой продукт, ведь мы время от времени его покупаем и едим. Но обычно все-таки меньшими порциями, чем двадцатисемикилометровая шоколадка, сделанная из самого лучшего шоколада. Посчитайте, сколько бы она стоила!

Лин Эванс официально ушел из ЦЕРНа в 2010 году, уже когда машина была успешно запущена после аварии и заработала. А поступил на работу в ЦЕРН в 1969 году, отдав ему сорок лет жизни и пережив десять генеральных директоров. Еще совсем недавно, в 1981 году, он, Карло Руббиа и Серджо Читтолин (итальянский физик со своеобразным хобби – украшать лабораторные журналы эскизами в стиле Леонардо да Винчи) втроем в 4 часа 15 минут утра, находясь в пустой в диспетчерской, включили модернизированный Суперпротонный синхротрон и наблюдали первые протон-антипротонные столкновения частиц внутри ускорителя.

Ничего похожего на то, что происходило 10 сентября 2008 года, когда торжественное открытие БАКа стало международным событием, непосредственными свидетелями которого стали сотни людей, и еще тысячи наблюдали за ним благодаря Интернету по всему миру. В тот день в диспетчерской БАКа, заполненной представителями средств массовой информации, известными учеными и высокопоставленными гостями, Эванс выступал в качестве дирижера. Чтобы заставить аудиторию поволноваться, инженеры не сразу запустили протоны по всему кольцу, а стали открывать восемь секторов один за другим. После того как первые семь секторов успешно прошли испытание, Эванс начал обратный отсчет, а в это время протоны готовили к пролету полного оборота по кольцу. В назначенное время на сером экране компьютера вспыхнули две точки – это означало, что пучок успешно стартовал и успешно вернулся в ту же самую точку. Комната взорвалась аплодисментами, и в физике элементарных частиц наступили новые времена.

Физики редко уходят на пенсию в обычном смысле слова, вот и Эванс после выхода на пенсию участвует в эксперименте CMS и помогает проектировать следующее поколение ускорителей. После того как было объявлено об открытии бозона Хиггса, Эванс, размышляя о том, что все-таки произошло, сказал: «Недавно я оказался на вечере, организованном коллаборацией CMS. Там собралось около 500 человек. Увидев всех этих молодых людей, я вдруг понял, какой груз ответственности лежал на моих плечах. Я имею в виду то, сколько людей рассчитывает, что эта машина будет работать!»

Теперь в ЦЕРНе надеются, что она будет продолжать функционировать в течение будущих десятилетий. Чтобы оправиться от аварии сентября 2008 года, потребовалось больше года, но с тех пор БАК работает просто великолепно. В 2010 и 2011 годах эксперименты велись при полной энергии 7 ТэВ, в 2012 году – при 8 ТэВ, что позволило обнаружить бозон Хиггса или нечто очень похожее на него. По-прежнему конечная цель – достичь 14 ТэВ, но чтобы добиться этого, потребуется отключить БАК на два года для тестирования и модернизации оборудования. Отключение изначально планировалось начать в конце 2012 года, но после открытия бозона Хиггса Совет ЦЕРНа решил продлить работу ускорителя на 8 ТэВ еще на несколько месяцев. Это так понятно – всякий раз, получая новую игрушку, вы хотите с ней поиграть прямо сейчас, сразу и без промедлений!

Мы узнаем, как обнаружить новые частицы, сталкивая уже известные частицы на огромных скоростях и наблюдая за тем, что происходит.

В детстве я увлекался разными науками, но только две вещи действительно захватили меня: физика и динозавры. (В свои двенадцать лет я не знал слова «палеонтология».) Время от времени у меня случался флирт с другими науками, но отношения никогда не заходили слишком далеко. Например, я с удовольствием развлекался с подаренным мне детским химическим набором, но в основном поджигал реактивы и никогда не испытывал особенного счастья от получения новых соединений в строго контролируемых условиях.