Шон Кэрролл - Частица на краю Вселенной. Как охота на бозон Хиггса ведет нас к границам нового мира

Так если физики не очень верят в Бога, то почему они продолжают говорить о нем? На самом деле есть два мотива: один получше, другой – похуже.

Лучший состоит в том, что Бог – очень удобная метафора в разговоре о Вселенной. Когда Эйнштейн говорит: «Я хочу знать мысли Бога», он не думает о том сверхъестественном существе, которое, возможно, представляет себе священник. Эйнштейн просто выражает так свое желание понять, как устроен мир. У Вселенной есть одно удивительное свойство: она познаваема. Мы можем изучить все, что происходит с материей во Вселенной в различных обстоятельствах, и найти удивительные закономерности, которые, как нам кажется, никогда не нарушаются. Когда все сомнения в реальности этих закономерностей исчезают, мы называем их «законами природы».

Действующие законы природы очень интересны, но еще интереснее то, что они вообще есть. Законы, известные на сегодняшний день, облечены в точную и элегантную математическую форму. Физик Юджин Вигнер был так восхищен этой особенностью реальности, что заявил: «Результативность математики в естественных науках непостижима». Наша Вселенная не просто сборная солянка из всяких предметов, случайным образом взаимодействующих друг с другом. Она – результат очень целенаправленной и предсказуемой эволюции определенных элементов материи, танец частиц и сил, поставленный гениальным хореографом.

Говоря о «Боге», физики поддаются извечному человеческому стремлению к антропоморфизму, то есть пытаются наделить физический мир человеческими чертами. «Мысли Бога» – это метафора, смысл которой – «основные законы природы». Мы хотим знать, что это за законы. Более того, мы хотели бы знать, могут ли законы природы быть другими. Вдруг открытые нами законы – всего лишь один из вариантов закономерностей, или в нашем мире есть что-то особенное? Вероятно, мы когда-нибудь сумеем, а может быть, и нет, ответить на этот сложнейший вопрос, но он – из тех, что разжигают любопытство настоящих ученых.

Другой мотив, который заставляет ученых поддаться искушению и апеллировать к Богу в своих рассуждениях о бозоне Хиггса, не так высокодуховен – просто это хорошая реклама. Назвать бозон Хиггса «частицей Бога» может быть и чудовищно неточно, но гениально с точки зрения маркетинга. Физики считают название «частица Бога» ужасным и презирают его, но оно привлекает внимание, и именно поэтому им будут продолжать пользоваться, хотя каждый научный журналист точно знает, что физики думают об этом названии.

Название «частица Бога» заставляет людей замолкнуть и прослушать теле– или радиосообщение до конца. После того как это название стало штампом, несомненно, оно будет использоваться всеми, кто попытается объяснить эту эзотерическую концепцию обычной публике, понимая, что кругом масса других претендентов на ее внимание. Допустим, вы рассказываете, что ищете бозон Хиггса, – сразу большинство телезрителей переключатся на другой канал: а вдруг Кардашьяны [1]как раз сейчас отчебучивают что-то невероятное. А теперь, допустим, вы упомянули частицу Бога. Тут, по крайней мере, на ваши объяснения обратят внимание. Кардашьянов можно будет посмотреть и завтра.

Правда, иногда это яркое название создает ученым проблемы. В 1993 году, когда Соединенные Штаты еще не отказались строить Сверхпроводящий суперколлайдер, который должен был стать более мощным, чем БАК, лауреат Нобелевской премии Стивен Вайнберг рассказывал Конгрессу о достоинствах проектируемого ускорителя. В какой-то момент дискуссия приняла неожиданный оборот. Вот фрагмент стенограммы этого заседания.

Харрис Фауэлл, конгрессмен-республиканец от штата Иллинойс: Мне иногда хотелось бы, чтобы все это было описано одним словом, но, похоже, сие невозможно. Я думаю, может быть, доктор Вайнберг, вы подошли немного ближе к этому, и – я не уверен, но я это записал – вы сказали, что подозреваете, все это не случайно, что существуют правила, которые управляют материей, и я законспектировал ваши слова. Но тогда поможет ли это нам найти Бога? Я уверен, что вы не говорили столь определенно, но действительно – позволит ли это нам узнать настолько больше о Вселенной?

Дон Риттер, конгрессмен-республиканец от штата Пенсильвания: Согласится ли джентльмен с этим? Если его машина способна на такое, я поменяю свое отношение и поддержу проект.

Естественно, Вайнберг был не настолько легкомыслен, чтобы на слушаниях в Конгрессе называть бозон Хиггса «частицей Бога». Но соблазн использовать метафору силен, и в разговоре об устройстве мира всегда в какой-то момент кто-нибудь да задаст вопрос, подобный тому, что прозвучал на слушаниях в Конгрессе.