Элен Черски - Физика и жизнь. Законы природы - от кухни до космоса

Шевеление креветки выдало ее с головой, потому что изменило ее электрическое поле. Каждый электрический заряд притягивает или отталкивает другие близлежащие электрические заряды. Электрическое поле – лишь способ описания того, насколько сильн о это притягивание или отталкивание в тех или иных местах. Когда же речь идет об электрических сигналах, это означает, что произошло перемещение электрического заряда и нечто, находящееся от него поблизости, уловило это, так как изменилось (увеличилось или уменьшилось) воздействие на это «нечто». Поскольку все мышечные движения сопровождаются перемещением электрических зарядов в мышцах, все эти движения генерируют электрические поля. Поэтому улавливание электрических сигналов – надежный способ ведения подводной охоты, если охотник находится недалеко от своей потенциальной добычи, никакая маскировка не поможет заглушить электрический сигнал. Рано или поздно любое живое существо будет вынуждено пошевелиться, и даже мельчайшее движение создаст электрический сигнал, который выдаст свой источник.

Если это так, то почему же мы не ощущаем электрические поля, которые сами же и создаем? Отчасти потому, что они довольно слабые, но главным образом потому, что в воздухе, который не проводит электричество, электрические поля быстро затухают. Поток воды (а особенно соленая морская вода) – очень хороший проводник электричества, поэтому электрические сигналы удается улавливать на гораздо больших расстояниях, чем в воздухе. Почти все виды живых существ, которые обладают органами, способными улавливать электрические сигналы, – это обитатели морей (к числу известных нам исключений относятся пчелы, ехидна и тараканы).

В электрической цепи электроны движутся потому, что в проводе существует электрическое поле. Оно толкает каждый электрон, продвигая его по проводу. Но откуда берется электрическое поле? Чтобы ответить на этот вопрос, лучше всего начать с батареи. Батареи бывают разных форм и размеров, но одну из их разновидностей я не забуду никогда. Это были специальные морские батареи, и я очень волновалась за их судьбу (они попали в сильный шторм во время проведения важного эксперимента), поскольку от них питался один из научных приборов.

Чтобы изучать физику поверхности океана во время шторма, нам нужно было выходить в море и наблюдать за поведением водной поверхности. Океан – очень сложная среда. Строить всевозможные теории, сидя в кресле в теплом кабинете, можно до бесконечности, только вряд ли такое теоретизирование способно принести реальную пользу, если вы собственными глазами не видели, как все происходит на самом деле. Но даже когда вы оказываетесь в реальной обстановке, на борту корабля в штормящем море, очень трудно «пощупать» именно тот водный слой, который интересует меня больше всего: слой на глубине двух-трех метров от поверхности воды. Знание того, что происходит на этой глубине, позволит нам понять, как «дышит» океан, что поможет давать более точные прогнозы погоды и строить более точные климатические модели. Но чтобы узнать подробности, вам нужно оказаться на указанной глубине, а это очень беспокойное и опасное место. Я не могу плавать в такой воде, но свои эксперименты должна проводить именно там. Для экспериментов с использованием научной аппаратуры требуется электропитание, которое могут обеспечивать электрические батареи. Но им придется работать непосредственно в море, болтаясь вверх и вниз на волнах, невдалеке от корабля. К моему счастью, электрические цепи способны работать не только на суше, но и на море, не боясь волн и болтанки.

Боцман окинул сердитым взглядом горизонт, засунул руки глубоко в карманы своей непромокаемой куртки с капюшоном и направился в мою сторону. Дело было в ноябре, в северной части Атлантики. Мы уже четыре недели не ступали на берег и не видели вокруг себя ничего, кроме серого моря, которое, куда ни обрати взор, сливалось на горизонте с таким же беспросветно серым небом, и непрестанно раскачивались на волнах: вверх-вниз, вверх-вниз… Моток электрического кабеля, который я только что вытащила на палубу, отвлек меня на какое-то время от унылого однообразия морского пейзажа. Я уже успела частично распутать этот моток, и теперь кабель тянулся поперек палубы, упираясь концом в башмак боцмана. Характерный и, на мой взгляд, смешной бостонский акцент боцмана казался совершенно неуместным в столь суровой обстановке. «Сколько вы собираетесь возиться со всем этим?»