Брайан Грин - До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Хотя выводы о временах столь отдаленных неизбежно оказываются очень приблизительными, раскопки захоронений более поздних эпох повышают правдоподобность этой интерпретации. В 1955 г. в селе Добром, примерно в 200 километрах к северо-востоку от Москвы, экскаваторщик Александр Начаров, работая на глиняном карьере Владимирского керамического завода, заметил в желтовато-коричневой глине в ковше экскаватора кости. Кости оказались первыми из многих, которые в следующие несколько десятков лет удалось найти на площадке Сунгирь — в одном из самых знаменитых могильников эпохи палеолита. Одно захоронение там особенно поражает: мальчик и девочка, которым в момент смерти было примерно 10 и 12 лет, похоронены голова к голове, что как бы намекает на вечное слияние двух юных сознаний. Их останки, преданные земле более 30 000 лет назад, были снабжены одним из самых тщательно подготовленных наборов погребальных принадлежностей, которые когда-либо доводилось видеть исследователям. Налобные украшения из обработанных зубов песца, наручные браслеты из мамонтовой кости, больше дюжины копейных наконечников из мамонтовой кости, диски с отверстиями из нее же и более 10 000 резных бусин все из той же мамонтовой кости, которые, скорее всего, были нашиты на погребальные одежды детей. По оценкам исследователей, одному мастеру, который работал бы не разгибаясь по 100 часов в неделю, на изготовление всех этих украшений потребовалось бы более года2. Такое богатство, по крайней мере, очень явственно намекает, что ритуальные погребения были частью стратегии, призванной преодолеть окончательность смерти. Тело может исчезнуть, но некая принципиально важная составляющая, которую можно усилить, или ублаготворить, или почтить, или порадовать тщательно подготовленными погребальными атрибутами, продолжится.

Антрополог XIX в. Эдвард Бернет Тайлор утверждал, что к этому выводу древних людей настойчиво подталкивали сновиденияЗ. Мы вполне можем представить, что еженощные эскапады, от просто любопытных до самых экстравагантных, должны были настойчиво склонять людей к мысли о том, что за пределами видимого существует и другой мир. Какие бы чувства — страх или утешение — при этом ни возникали, очевидно, что после встречи с умершим другом или родственником человек просыпается с ощущением, что они по-прежнему где-то существуют. Не так, как прежде. И очевидно, не здесь. Но в каком-то эфемерном смысле они по-прежнему рядом. Письменные источники — конечно, гораздо более поздних времен — подтверждают это рассуждение многочисленными рассказами о сновидениях, ставших для кого-то окнами в иные реальности. Древние шумеры и египтяне интерпретировали сны как Божественные указания; и в Ветхом, и в Новом Завете божественная воля часто раскрывается через сновидения. А в современную эпоху исследования изолированных охотничьих обществ, таких как аборигены Австралии, раскрывают важную роль Времени творения (Dreamtime) — вечного царства, откуда происходит любая жизнь и куда вся жизнь рано или поздно вернется. Трансовые состояния, подобные сну, также часто встречаются во многих традициях, где используются ритуалы с ритмичной музыкой и энергичными танцами. Они могут продолжаться часами и вводить присутствующих в гипнотическое состояние; по описанию участников подобных ритуалов, они при этом переносились в иные планы реальности4.

В часы бодрствования тоже было достаточно эпизодов, наталкивающих на мысль о существовании реальности за рамками видимого мира: могущественные силы, действующие на земле и в небесах; причудливые события повседневного существования; частые опасности, угрожающие жизни и отнимающие ее. Эволюционный успех в обстановке общественной жизни научил наш мозг трактовать обычные события как действия других существ. Когда ударяла молния, начиналось наводнение или землетрясение, мы продолжали воображать, что какое-то мыслящее существо в ответе за все эти события. Мы можем представить, как предки наши, сталкиваясь с подобными событиями, неявно признавали ограниченность своего влияния в этом невидимом мире и в ответ придумывали персонажей, населяющих невидимые царства и обладающих теми самыми возможностями, которых недоставало им самим.

Намеренно или нет, но этот ответ оказался чрезвычайно удачным. Он позволил нам вписать случайные в ином случае события в складные последовательные истории. Представить себе невиданные царства, населенные знакомыми и придуманными персонажами. Дать имена и облики, реальные и фантастические, тем, кто следит за нашими поступками и полностью контролирует нашу судьбу. Переосмыслить смерть как врата, в которые прошли Кафзех 11 и два десятка ее сопещерников, а также многие поколения наших предков, на пути в эти невидимые нам, но восходящие миры. Чтобы раз за разом пересказывать эти истории, привлекая с их помощью личные качества, слабости, обиды, проявления ревности и остальные черты человеческого нрава, существующие в соседних мирах, для объяснения необъяснимых иначе событий в нашем собственном мире.