Карл Саган - Наука в поисках Бога

Если существует непрерывная линия развития от самовоспроизводящихся молекул вроде ДНК к микробам, а затем непрерывная эволюционная цепь тянется от микробов к человеку, почему мы вообразили, что на человеке она должна остановиться? Почему летопись живых суще ств вдруг обрывается многоточием? И не подозрительно ли, что многоточие это начинается именно с человека?

Интересно, что в нашем языке для существ высшего порядка нет подходящих обозначений. В церковной лексике есть ангелы, полубоги, серафимы и так далее. Примечательно, что теологическая иерархия высших по отношению к человеку сущностей выстроена с точки зрения власти и силы, а не разума. Мне в очередной раз видится здесь проецирование человеческих ценностей на всю остальную Вселенную. Конечно, на этой планете существование носителей более высокого разума, чем человеческий, неочевидно, хотя можно рассматривать в качестве кандидатур дельфинов и китов, а если человечество преуспеет в самоуничтожении с помощью ядерного оружия, то и все остальные животные окажутся умнее человека.

Приведу знаменитый пример поисков инопланетного разума — поисков более развитых существ, чем мы, не увенчавшихся успехом. Хотелось бы разобраться, почему они провалились, какие уроки можно извлечь из этой неудачи, и затем перейти к обсуждению современных поисков инопланетного разума. Надеюсь, мне удастся показать, где нам нужно быть предельно осторожными, где необходимо предъявлять к свидетельствам самые строгие и суровые требования, — именно потому, что ответ предполагает сильную эмоциональную вовлеченность. Позже я попытаюсь те же строгие скептические критерии примерить непосредственно к более традиционной гипотезе существования Бога.

Думаю, в качестве эпиграфа к этой теме ничуть не хуже подошли бы слова второго президента США Джона Адамса, правда высказанные задолго до президентства. В бытность адвокатом он выступал в защиту британских солдат, представших перед судом после Бостонской бойни [12] Уличная стычка между британскими колониальными войсками и американскими рабочими, в ходе которой солдаты открыли огонь по безоружной толпе. — Прим. ред. в декабре 1770 г. Он защищал их непотому что принял сторону британцев. Отнюдь нет. Он защищал своих противников, поскольку считал, что истина должна торжествовать независимо ни от чего. «Факты — упрямая вещь, — сказал он. — Какими бы ни были наши желания, наклонности или позывы страстей, они не могут изменить ни самих фактов, ни показаний». Вообще-то, иногда могут, но мы надеемся, что не изменят.

Представим, что на дворе 1877 г. Земля, обращаясь вокруг Солнца по своей орбите, сблизилась с движущимся по своей орбите Марсом, как это случается примерно раз в 17 лет. Итальянский астроном Джованни Скиапарелли, наблюдая Марс из Италии в недавно собранный телескоп с достаточно высокой апертурой, неожиданно разглядел на поверхности планеты путаницу тонких длинных линий, которые один из более поздних наблюдателей описал как насечки на стальной гравюре. Скиапареллиназвал эти линии canali— что на итальянском означает «каналы» или «борозды». В результате в переводе они оказались именно «каналами», подразумевающими рукотворность, разум, масштабное инженерное сооружение, созданное целенаправленно. Идею марсианских каналов подхватил американский астроном ПерсивальЛоуэлл, богатый бостонец. Для их изучения Лоуэлл на собственные средства построил под Флагстаффомв Аризоне крупную обсерваторию, которую, само собой, назвали «Обсерваторией Лоуэлла».

Он был убежден, что Скиапареллиправ, что Марс действительно покрывает сеть одиночных и двойных прямых линий огромной протяженности, которая может означать лишь инженерное сооружение самых грандиозных масштабов, какие только можно представить. Каналы рассмотрели и зарисовали и другие наблюдатели. Сфотографировать их было гораздо сложнее. Утверждалось, что получить надежное изображение невозможно, поскольку атмосфера Земли заведомо нестабильна и обычно мешает разглядеть каналы. Однако время от времени она случайно стабилизируется, турбулентные вихри перестают перекрывать вид Марса, и Красная планета на мгновение предстает в своем истинном свете, расчерченная сетью прямых линий. Затем налетает новый турбулентный вихрь, изображение рябит, и подробности скрадываются. Лоуэлл рассудил, что фотография, подразумевающая выдержку, во время которой на редкие моменты четкости наложатсяболее частые моменты плохой видимости, каналы не отобразит. А вот человеческий глаз способен запомнить моменты максимальной четкости и отбросить преобладающее множество случаев, когда изображение плывет, затуманивается и искажается. Именно поэтому, доказывал Лоуэлл, опытному наблюдателю, умеющему зарисовывать увиденное, удается получить результаты, которые от фотоэмульсии ждать бессмысленно.