Дэвид Боданис - E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения мира

Статья Carolyn Iltis «Madame du Châtelet's metaphysics and mechanics» [192] «Метафизика и механика мадам дю Шатле» ( англ .). , напечатанная в журнале « Studies in the History and Philosophy of Science », 8 (1977), pp. 29–48, дает более привычную широкую картину исторической обстановки и составляет хорошую пару интригующей работе P. M. Heimann и J. E. McGuire «Newtonian Forces and Lockean Powers: Concepts of Matter in Eighteenth-Century Thought» [193] «Ньютоновские силы и познавательные способности Локка: концепции материи в мышлении восемнадцатого столетия» ( англ .). , опубликованной в журнале « Historical Studies in the Physical Sciences », 3 (1971), pp. 233–306. Те, кто хочет представить себе Сирей как научно-исследовательский центр и понять, что могут произвести на свет двое склонных к интеллектуальному авантюризму людей, вряд ли найдут более подходящее для этого чтение, чем книга Lewis Pyenson и Susan Sheets-Pyenson «Servants of Nature: A History of Scientific Institutions, Enterprises and Sensibilities» [194] «Слуги Природы: История научных учреждений, предприятий и вкусов» ( англ .). (London: HarperCollins,1999).

Я питаю слабость к некоторым из ранних биографий Эйнштейна — дело тут обстоит как со старыми фильмами: сам принятый в них характер подачи материала несет в себе нечто от особенностей времени, в которое жили их герои, и в этом отношении сравняться с ними способны лишь немногие из произведений более поздних. Двумя биографиями, которые особенно нравились самому Эйнштейну, являются та, что была написана его пражским преемником: «Einstein: His Life and Times» by Philipp Frank (New York: Knopf, 1947) и «Albert Einstein: A Documentary Biography» by Carl Seelig, пер. Mervyn Savill (London: Staples Press, 1956). Силиг был журналистом — и другом семейства, которое многие годы переписывалось с Эйнштейном.

Из сочинений более недавних стоит отметить книгу Banesh Hoffmann «Albert Einstein, Creator and Rebel» (New York: Viking, 1972), в которой биография и ее научный фон смешаны в идеальных пропорциях. Что касается молодости Эйнштейна, книга «The Young Einstein: The Advent of Relativity» [195] «Молодой Эйнштейн: Пришествие специальной теории относительности» ( англ .). by Lewis Pyenson (Boston: Adam Hilger, 1985) показывает, чего позволяет достигнуть вдумчивая академическая работа — Пайенсон детально изучил дела семейной фирмы, внутри которой рос Эйнштейн, и обнаружил, что его дядя изобрел измерительное устройство, основу работы которого составляла сверка сигналов, поступавших от двух разных часов, а это, если вдуматься, составляет ключевую часть рассуждений, приведших к созданию специальной теории относительности. Еще один пример искусного исследования дает статья Robert Schulmann «Einstein at the Patent Office: Exile, Salvation or Tactical Retreat» [196] «Эйнштейн в патентном бюро: Изгнание, спасение или тактическое отступление» ( англ .). , напечатанная в специальном выпуске журнала «Science in Context», vol. 6, number 1 (1993), pp. 17–24.

Что касается культурного фона, лишь очень немногие из ученых либо историков способны сравниться по глубине проникновения в него с той, которую продемонстрировал один из лучших американских историков Фриц Стерн в длинной третьей главе его труда «Einstein's German World» [197] «Немецкий мир Эйнштейна» ( англ .). (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1999) или в его же более ранней работе «Einstein's Germany» [198] «Германия Эйнштейна» ( англ .). , напечатанной в сборнике «Albert Einstein, Historical and Cultural Perspectives» [199] «Альберт Эйнштейн в исторической и культурной перспективе» ( англ .). ред. Gerald Holton и Yehuda Elkana (Princeton: Princeton University Press, 1982), pp. 319-43. Одним из тех, кто достиг высот Стерна, является Авраам Пайс, чья собственная жизнь это зеркальное отражение много из того, с чем пришлось столкнуться людям двадцатого века, и чья книга ««Subtle Is the Lord … «: The Science and the Life of Albert Einstein» [200] ««Господь хитер…»: Наука и жизнь Альберта Эйнштейна» ( англ .). (New York: Oxford University Press, 1982) представляет собой последний, вероятно, рассказ, полученный нами от исследователя, близко знавшего Эйнштейна. Она построена на внимательном чтении статей Эйнштейна и потому насыщена техническими подробностями в большей, чем моя книга мере, и отличается глубокой, продуманной оценкой своего предмета.

Еще один выдающийся мыслитель, изучающий Эйнштейна, это Джеральд Холтон, сохранивший свежесть и глубину проникновения во всей его длящейся вот уже сорок лет работе. Я особенно рекомендую его Gerrald Holton «The Advancement of Science, and its Burdens» (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1986, 1998), а также «Einstein, History, and Other Passions» [201] «Эйнштейн, история и другие предметы увлечения» ( англ .). (Reading, Mass.: Addison-Wesley, 1996).

В виде добавления к эссе Веблена существует маленькая брошюра Claude Levi-Strauss «Race and History», перепечатанная в его труде «Structural Anthropology» [202] «Структурная антропология» ( англ .). , Vol. 2 (New York: Penguin, 1977), и рассматривающая вопрос о том, каким образом глубочайшие идеи могут возникать при столкновении культур; классическая работа Mary Douglas «Purity and Danger» [203] «Чистота и опасность» ( англ .). (New York: Routledge, 1966) содержит еще более глубокий взгляд на мощные потенциальные возможности, возникающие в пору концептуальных и социальных изломов. Книга Nilton Bonder «Yiddishe Kop: Creative Problem Solving in Jewish Learning, Lore and Humor» [204] «Юдише коп: Разрешение проблемы творчества в еврейской учености, традиции и юморе» ( англ .). (Boston: Shambhala Publications, 1999) представляет собой почти мистический рассказ о интригующем культурном мире, тогда как статья Howard Gardner «The Creators' Patterns» [205] «Структуры творцов» ( англ .). , напечатанная в сборнике «Dimensions of Creativity» [206] «Измерения творчества» ( англ .). , ред. Margaret A. Boden (Cambridge, Mass: A Bradford Book, The MIT Press), pp. 143-58, возвращает нас на Землю, рассматривая Эйнштейна и Бессо в контексте отношений Фрейда с Флайссом, Марты Грэхем с Луисом Хорстом, и других творцов, каждый из которых в начале своего периода многолетней внешней изоляции, посвящавшегося приватной подготовке к дальнейшим свершениям, нуждался в поддержке близкого друга.