Валерий Родиков - Приключения радиолуча

Попов сразу же нашел практическое применение изобретению. Переоборудовав первый радиоприемник, снабдив его самописцем и барабаном с недельным оборотом, он передал аппарат на летнее испытание в лесной институт своему университетскому товарищу Геннадию Андреевичу Любославскому. Прибор отмечал грозу даже на расстоянии нескольких десятков километров. Эти данные нужны были, чтобы обезопасить электростанции от ударов молний. В то время в грозу станции выключали и распределительную сеть заземляли.

Связь без проводов была просто необходима флоту. И Попов продолжал работу, имея перед собой конкретную цель. Конец 1895-го и начало 1896 года были продуктивны. Он усовершенствовал передатчик, и дальность связи резко возросла.

В январе 1896 года Александр Степанович демонстрирует свои приборы на заседании Кронштадтского отделения Русского технического общества. Присутствовали в основном моряки и руководящие лица Морского ведомства.

В марте 1896 года он выступает на заседании физического отделения Русского физико-химического общества, в тех же стенах, где почти год назад, 7 мая, впервые продемонстрировал передачу радиосигналов. Донельзя скупы строки официального отчета о заседании: «§ 8. А. С. Попов показывает приборы для лекционного демонстрирования опытов Герца». Причина тому: запрет Морского ведомства на широкую публикацию изобретения. Оно понимало, какое значение имела бы беспроволочная связь в военно-морском деле. Ученому пришлось подчиниться.

В апреле того же года профессор В.В. Скобельцын демонстрирует радиосигнализацию с помощью аппаратуры Попова в электротехническом институте. Публикации об опытах Попова появились во многих русских печатных изданиях и стали известны специалистам.

Тем горше ему было узнать, что приоритет открытия радиотелеграфа бесцеремонно присваивает кто-то другой…

Осенью 1896 года в газетах многих стран прозвучало имя итальянца Маркони. В сообщениях без каких-либо указаний на принцип работы приборов рассказывалось об установлении беспроводной связи на несколько километров.

Ранее, в июне 1896 года, Маркони подал в Британское патентное ведомство заявку на «усовершенствование в передаче электрических импульсов и сигналов на расстояние и в аппаратуре для этого». Обратите внимание — речь идет об усовершенствовании и не больше.

Год спустя, в июле 1897 года, он получил патент. Только после этого стало известно содержание заявки. За исключением второстепенных деталей аппаратура Маркони полностью повторяла приборы Попова.

Два изобретателя, два человека редкого таланта, Александр Попов из североуральского поселка Турьинский рудник, сын священника поселковой церкви, блестяще окончивший Петербургский университет, экспериментатор с «золотыми руками», сам до всего дошедший, сам всего добившийся неимоверным трудом, но так и оставшийся бессребреником.

И Гульельмо Маркони, сын богатого землевладельца из солнечной Италии, получивший домашнее образование и прослушавший в Университете в Болонье курс об электромагнитных волнах у известного физика Аугусто Риги. Именно вибратор системы Риги использовал Попов в своем передатчике в 1896 году. Так же как и Попов, был Гульельмо Маркони блистательно одарен, от природы достались ему и изобретательская жилка, и дар экспериментатора. А еще чем обладал молодой Маркони, так это деньгами и деловой коммерческой хваткой.

Они идут почти параллельно: Попов в мае 1895 года демонстрирует первую передачу радиосигналов, Маркони — на родине своей матери в Великобритании не без протекции ее родственников летом 1896 года заинтересовывает идеей беспроволочного телеграфа Почтовое ведомство и Адмиралтейство, а после получения патента в 1897 году организовывает крупное акционерное общество «Маркони и К°» с основным капиталом 100 000 фунтов стерлингов (около одного миллиона золотых рублей). Размах, как видим, весьма солидный.

Попов не стал брать патент, не стал коммерсантом. С ним приключилось то же, что было до него со многими русскими первооткрывателями, например Яблочковым и Лодыгиным. Коммерческой эксплуатацией «Русского света», изобретенного Яблочковым, занимались английские, французские, американские фирмы. Лодыгин тоже оказался без достаточных средств, чтобы поставить «свое дело», и вынужден был продавать свой талант зарубежным фирмам, проведя за границей свои лучшие творческие годы. А вот у Эдисона средства были. Усовершенствовав лодыгинскую лампочку, он пустил ее по свету.