Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 7

2) В этом ходе мыслей особенно существенно то, что прагматизм делает логически безупречный и необходимый вывод из номинализма. Вывод этот, коротко говоря, состоит в том, что все понятия, а следовательно, и все суждения (в которых, ведь, по крайней мере, предикат есть общее понятие) могут иметь не реальное, а только условное или символическое значение. В отношении некоторой части научных понятий и суждений, например, отвлеченных гипотетических конструкций физики, это понимание выставлено уже давно и пользуется большой популярностью; физические теории рассматриваются здесь, как вспомогательные символические картины, лишенные объективного значения и имеющие целью упрощенное описание явлений. Прагматизм распространяет это понимание на всю сферу человеческого знания. Шиллер, например, как мы видели, признает даже математические истины и логические аксиомы только техническими приемами, выработанными в интересах некоторого практического отношения к фактам; Джемс утверждает, что когда мы, посмотрев на предмет, висящий на стене, говорим: «это – часы», мы конструируем понятие, которое, в сущности, лишено абсолютного или объективного значения, а есть лишь способ практической ориентировки: весь смысл этого суждения в том, что мы регулируем наше поведение в связи с движением стрелки по циферблату. Сколь бы парадоксальным, на первый взгляд, ни казалось такое расширение понятия «рабочей гипотезы» или «регулятивной идеи», отрицание объективного значения даже за самыми достоверными формальными суждениями математики и логики, с одной стороны, и за имманентными, опытными суждениями о фактах, – с другой, оно логически вытекает из последовательного номинализма. В самом деле, ведь ни единое понятие и суждение, к какой бы области знания оно ни относилось, не содержится в самом чувственном опыте, «не дано» в нем, а есть всегда продукт произвольной (с точки зрения чистого опыта) обработки опытных данных. И если, таким образом, понятие может претендовать лишь на символическое или номинальное значение, то все человеческое мышление становится, так сказать, по ту сторону объективной теоретической истины. Если понятию не соответствует никакая объективная реальность, если оно есть лишь название для некоторой группы индивидуальных фактов, символический значок для упрощенного и удобного описания явлений, то все наше познание неизбежно должно руководиться сверхлогическими или внетеоретическими критериями. Какое иное основание мы имеем тогда делить факты на те или иные группы, составлять и утверждать понятия, как не наше практическое отношение к действительности? Образование отвлеченных признаков и предицирование их в суждении было бы бессмысленным и невозможным делом с точки зрения последовательного номинализма, если бы оно не выражало просто практической важности или надобности того или иного субъективного отношения к фактам. К этой практической важности нашего отношения к вещам и сводится смысл всех наших суждений. Формулируя строго логическое учение прагматизма, можно сказать: предикат всякого суждения высказывает не объективное, независимое от нас внутреннее свойство самого явления, а лишь наше субъективное отношение к нему.

Таким образом, прагматизм делает формально совершенно безупречный вывод из посылки номинализма: он обнаруживает, что самодовлеющее теоретическое значение научного, да и всякого вообще знания несовместимо с признанием условности и субъективности понятий. При чтении литературы прагматизма прежде всего бросается в глаза, так сказать, воинствующий номинализм этого направления. «Надо, наконец, понять, что абстракции суть именно только абстракции, и сделать надлежащие выводы отсюда» – таков боевой клич прагматизма. Разумеется, и в этом вопросе суждения отдельных прагматистов далеко не совпадают. Джемс, например, выражается гораздо осторожнее, чем Шиллер, и некоторые его суждения содержат довольно меткое, приемлемое и не для одних прагматистов, уяснение значения отвлеченных понятий. Для нас существенно, однако, только то, что прагматизм по существу есть вывод из прямолинейного и крайнего номинализма. Отрицание объективного значения отвлеченных понятий и суждений логически приводит к отрицанию теоретического смысла и теоретической ценности всякого знания – таков основной вывод прагматизма, формальная правильность которого, повторяем, представляется бесспорной.

3) В этой связи, однако, обнаруживается уже третий основной мотив прагматизма. Номинализм теснейшим образом связан с психологизмом. Прагматизм ведь не отрицает вообще ценности отвлеченных понятий; напротив, он восстает против стремления старого эмпиризма устранить или признать негодным все, что выходит за пределы простого констатирования фактов; он хорошо понимает неосуществимость идеала «чистого опыта», понимает невозможность обойтись без идеального и мыслимого, без абстракций. Он только отрицает объективное, сверхпсихическое или внепсихическое значение абстракции. Отвлеченное мышление, а следовательно, и знание есть для него некоторая психическая функция, которая не может, подобно своему материалу – конкретному опытному данному – претендовать на абсолютное значение. Если абстракция не совпадает с «опытом», с конкретным эмпирическим данным, если она по существу «выходит за пределы» чувственно-опытной реальности – что, конечно, понятно само собою, – то, с точки зрения прагматизма, для нее вообще не остается места в сфере объективного. Познание есть психическая деятельность; та часть его, которую мы называем «опытом», дана, так сказать, непреложно, и ее наличность в сознании и есть ее истинность; все остальное есть в известном смысле свободное творчество человека, к которому столь же нелепо применять строгий, теоретический критерий истины, как, например, к художественному творчеству; и если его можно расценивать, то только иными, практическими или жизненными критериями. Если все идеальное тождественно с «субъективным» или «психическим», если, поэтому, все наше познание есть по существу субъективный психический процесс, то оно и должно рассматриваться и расцениваться исключительно психологически; и эта психологическая точка зрения неизбежно ведет к концепции прагматизма.