Виктор Тростников - Быть русскими – наша судьба

В психиатрии известен синдром раздвоения личности: пациент чувствует себя то одним человеком, то другим попеременно, причем переход от одной личности к другой происходит непроизвольно и в самый неожиданный момент, и эта болезнь сильно угнетает свою жертву. Эти же трансформируются, когда сами того захотят, и совершенно безболезненно. Их приспособленность к двойной жизни просто удивительна, но вот окружающим бывает трудно к ним приспособиться. Это я испытал на себе, сидя на заседании месткома.

Заседание вел председатель месткома, человек до примитивности простой и неинтересный. Тем не менее он тоже заслуживает персонального упоминания. Имя четвёртое: Анатолий Касимович Асанов. Он попросил Карпелевича сообщить присутствующим мотивы моего сокращения. Карпелевич сказал: «Я представил Вадима Викторовича к сокращению потому, что его научная специальность не соответствует профилирующим исследованиям нашей кафедры». Я слушал и ушам не верил. Я ожидал чего угодно, только не этого. Неужели он говорит это обо мне – о человеке, которому сам же поручил всю работу, связанную с организацией научной деятельности кафедры? Я вспомнил, что совсем недавно мы сдали отчет, в котором указывалось, что за последние пять лет работники кафедры издали две монографии. Кто издал – там не было сказано, но автором обеих этих монографий был я. Мне на минуту показалось, что Карпелевич совершил грубую ошибку и мне теперь ничего не стоит выиграть дело. Достаточно мне только рассказать о моих публикациях, о докладах, прочитанных мною там-то и там-то, о том, что на последнем заседании кафедры моя научная активность была единодушно одобрена, о том, что некоторые мои результаты используются на смежных кафедрах и они как раз соответствуют нашему профилю, – и недоразумение рассеется. Как видите, я все ещё не понимал сути происходящего.

Асанов, мне: «Вы согласны с формулировкой?»

Я – «Во-первых, я поставлен в неравноправное по сравнению с администрацией положение – я только сейчас узнал о мотивах сокращения. Почему мне не удосужились сообщить хотя бы накануне, чтобы я мог подумать, посоветоваться с друзьями, с юристом, наконец? Если профсоюз действительно защищает интересы трудящихся, то пусть местком обратит внимание на это ущемление моих элементарных прав. Мне наносят удар, подготовленный в течение двух месяцев, а на ответное движение мне даётся всего несколько минут. Разве это справедливо? Ну да ладно, я отвечу без подготовки…» И тут я начал излагать все возражения против текста представления, которые считал очень вескими. Их оказалось довольно много, я даже сам не ожидал, что их так много. И вдруг Асанов перебил меня: «Вы ещё долго собираетесь говорить? Вы говорите уже пять минут». Тут я наконец окончательно прозрел. Вот оно что! Вот он каков, Анатолий Касимович, защитник трудящихся! Он устал меня слушать! Распускайте учредительное собрание – караул устал. Анатолий Касимович высоко ценит своё время, а тут какой-то трудящийся, которого выгоняют с работы, отнял у него целых пять минут, пытаясь себя отстаивать. Какой нахал!

С Асановым мне всё стало ясно, и через две минуты я речь свою закончил.

Асанов, Карпелевичу: «Что вы на это скажете?»

Карпелевич: «Я продолжаю утверждать, что тема его научной работы не соответствует профилю кафедры».

Пока он это говорил, я вглядывался в его лицо. Видя его лицо, я не мог не воспринимать его как порядочного человека. Но то, что он сейчас говорил, мог сказать только подлец. Это было предательство, это была ложь. Предо мной в чистейшем виде демонстрировался феномен раздвоения личности, но мне трудно было вместить его в сознание. На душе стало тяжко. Всё сделалось мне безразлично, и я ждал только одного: когда закончатся эти никому не нужные формальности. Мне противостояла слепая сила, и я на мгновение оробел перед ней. В самом деле – а почему «подлость», может, это просто «чистая работа»? Вообразите: человека выгоняют за нелегальную публикацию, но всё сделано так искусно, что ни единого слова об этой публикации никто так и не произнёс. Формальности закончились, и я был уволен.

Что ж, нет худа без добра. Поскольку я теперь нигде не работаю, у меня появилась возможность поразмыслить о некоторых сторонах нашей жизни, анализировать которые прежде было недосуг. Они отражают самую суть нашего жизнеустройства. Подумав, я начал понимать, в чём эта суть заключается. Фундаментальнейшим свойством нынешней российской жизни является её иллюзорность, выдуманность, искусственность. На языке философии это точнее всего передаётся термином «небытийность». Причина её небытийности заключается в том, что она управляется некими призраками, порождаемыми специфическими особенностями нашего коллективного сознания. Конечно, поскольку эти призраки обладают таким огромным могуществом, их нельзя назвать чем-то несуществующим, но существуют они в особом смысле. Термин «существует» неоднозначен, и можно выделить по крайней мере три его значения. Существование высшего ранга, или бытийность, есть принадлежность к той объективной реальности, которая представляет собой имманентную (неотъемлемую) основу мира в целом. Именно в этом, полнейшем смысле существует, например, закон всемирного тяготения или молекула ДНК с её такими-то свойствами. Существование среднего ранга, или полубытие, есть принадлежность к субъективным данностям, но таким, которые порождаются самой человеческой природой. Это – имманентность, относящаяся не к миру в целом, а только к миру людей как таковых. Такого типа данности не обязательно соответствуют чему-то, находящемуся вне нас, но избавиться от них мы не можем. В этом смысле существует, например, юношеская влюбленность, страх перед начальством, недоброе чувство к змеям.