Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17

Один только чистый Акт, безусловно Сущее, тождественное Сущему, достаточно отличено от остальных существ этим понятием: тот, кто есть, без ограничения, без добавления. Если определенная ограниченная реальная сущность не может отождествиться с существованием, но необходимо соединена с некоторым существованием, то это, как мы уже сказали, потому, что совершенство само себя не ограничивает. Логическая сложность должна быть в порядке сущности. Она не может быть в порядке сущего, которое, как мы изложили, не допускает какой-либо сложности. Таким образом, становится очевидным, что всякая сложность предполагает, как основание, реальную метафизическую сложность, образуемую сущностью и существованием. Она составляет основание наименования «метафизические степени», которое дают сложному логическому целому родов и видов.

Так как все понятно в зависимости от сущего, то необходимо, чтобы ограниченное сущее содержало реальную потенцию, относительно не сущее, реально отличное от акта, который выполняет его способность к бытию. Вследствие того, что качественности вещей различны, их существования тоже будут реально различны. Вот основная причина наших возражений монизму, метафизическое оправдание логической аналогии понятия сущего.

Левенская школа усматривает в реальном различении сущности и существования единственно возможный ключ свода метафизического здания 9.

Теория Аристотеля о потенции и акте найдет другое приложение внутри самой сущности или определения материальных существ.

Когда я питаюсь, ассимиляция превращает другое сущее в мою собственную субстанцию. Этот кусок хлеба становится моим «я». При каком условии может это быть сделано? Так как реальность хлеба не обращена в ничто и с другой стороны его совершенство, его формальная определенность изменяется, так как он становится моим «я», то необходимо, чтобы реальное начало переходило из хлеба в «я»; это – первая материя. Надо также, чтобы исчезло свойственное хлебу определение, его субстанциальная форма, давая место свойственному «я» совершенству, которое станет актом первой материи хлеба. Всякое преобразование субстанции предполагает общую составную часть, реальную потенции, которая теряет одно субстанциальное определение, чтобы получить другое. Лишение безразличной материи допускает материальное становление. Хлеб способен меня питать, он есть «я» в реальной потенции, камень не есть таковая, по крайней мере, непосредственно. Он должен предварительно преобразоваться в начало, которое могло бы ассимилировать определенное растение, способное стать моею пищей.

Если сказать, что становление только нечто кажущееся, то это не уничтожит необходимости объяснить реальность этой видимости. Утверждать, что основа сущего – движение, значить быть принужденным апеллировать к лежащей в основе реальности и вводить в нее потенцию и акт. Относительный покой есть изменение в состоянии движения. Где изыскать способ найти причину этого, не прибегая к соединению потенции и акта?

Эта потенциальная составная часть, первая материя, реальное и отличное от не сущего начало неопределенности объясняет, как в одном и том же формальном совершенстве, например, человечестве, может быть несколько индивидуумов. Это положение о начале индивидуации в пределах одного и того же вида.

С точки зрения субстанциального совершенства, все люди равны. Человеческая природа распределена на них всех без различия. Можно быть человеком или не человеком. Нельзя быть более или менее человеком. Как объяснить с метафизической точки зрения эту множественность? Это проблема, подобная касающейся множественности сущего. Только она поставлена в порядке потенции бытия, в порядке сущности.

Будучи началом субстанциального совершенства, форма не может сама себя ограничить. «Forma irrecepta est illimitata» (невоплощенная форма беспредельна), говорили схоластики. Если бы я таким же образом был человеком, как определенным человеком, то, так как «я» не сообщимо, само свойство быть человеком было бы не сообщимо.

Но форма, начало видового совершенства, будучи принятой в материальном начале, причине протяженности и протяжения в пространстве, тем самым ограничена определенным индивидуумом. Она может, таким образом, оказаться разделенной между многочисленными представителями человеческого вида. Эта раз утвердившаяся индивидуация, эта раз принятая формой особенность упорствует в разумных душах после распадения тела.