Array Коллектив авторов - Сингулярность. Образы «постчеловечества» (сборник)

История морали в сущности, еще не написана. В книгах на эту тему можно найти материал не столько о морали, сколько об этике, то есть рефлексии на моральные темы, в них больше говорится об этических концепциях религий и различных известных философов, чем о повседневных представлениях людей. Это вполне объяснимо: тексты мировых религий и философов находятся в полном распоряжении исследователей, а эмпирический материал о реальных нравах и тем более о таящихся в человеческих головах представлениях собрать гораздо труднее. Тем более, что когда историки изучают такой материал, им еще труднее выделить собственно моральную составляющую – мораль в чистом виде есть условный теоретический конструкт, в реальном человеческом быту она всегда смешана с религиозными, экономическими и прочими практиками. История морали – это во многом история синтеза морали с другими явлениями культуры. И например, знаменитая книга Норберта Элиаса «О процессе цивилизации» говорит одновременно о морали, этикете и когнитивных навыках.

Самое большее, что мы сегодня имеем – это попытки выделить некоторые этапы в развитии морали. Советские философы привязывали мораль к общественно-экономическим формациям, и, говорили соответственно о рабовладельческой, феодальной, буржуазной морали и т. д. Сегодня чаще противопоставляют традиционную и современную мораль – если традиционная опирается на традицию, авторитет предков, религию и метафизические обоснования то современная оказывается «профанной», изменчивой и автономной. [31]

Несмотря на все эти трудности, было бы чрезвычайно интересно попытаться понять, какие же именно тенденции определяют развитие моральной сферы западной цивилизации сегодня – и как можно предположить, будут ее определять в XXI веке. Отвечая на этот вопрос, сталкиваешься прежде всего с тем, что говорить приходиться не столько об изменении моральных норм, сколько об изменении механизмов их возникновения и изменения – то есть об изменении общества как машины, продуцирующей мораль.

Одной из самых понятных, общеизвестных, постоянно фиксируемых в литературе метаморфоз, происходящих с моралью на протяжении по видимому всей ее многотысячелетней истории является расширение круга людей, по отношению к которым индивидуум чувствует себя несущим моральные обязательства. Мораль возникает на основе взаимности, то есть мораль существует лишь в сообществе, члены которого готовы помогать друг другу и сдерживать по отношению друг к другу свою агрессию. Как говорят биологи альтруизм (источник морали) всегда носит парохиальный характер, и предполагает симпатию к «своим» в сочетании с враждебностью к «чужакам». [32]

История человечества всегда была сопряжена со сложнейшими коллизиями по поводу изменения границ между своими и чужими – однако, по почти единодушному мнению ученых и философов, общая тенденция сводится к постепенному расширению кругу «своих» – как выразился А. П. Назаретян происходит увеличение «объема альтруистической идентификации». [33]Сейчас вполне банально звучит мысль, что в каком-то смысле кругом «своих» стало все человечество – мысль эта разумеется, может быть принята только с большим числом оговорок, остается, скажем, военная вражда между народами, однако столь же вероятно, что человек, поехавший на другой край земли и увидевший как иноплеменник совсем другой расы и культуры подвергается опасности на пожаре или во время стихийного бедствиях – поможет этому иноплеменнику. Когда русский турист помогает утопающему китайцу или индейцу – он, тем самым бессознательно актуализирует представление о едином человеческом виде как не только биологическом, но и моральном единстве. Это тривиально, но куда интереснее, что происходит дальше.

Процесс расширения «круга ближних» не просто бьет как волны о берег в границы человеческого рода, но и постоянно перехлестывает через эти границы. В ХХ веке начали поднимать вопрос о моральных обязательствах людей перед животными – что проявляется уже в юридической концепции прав животных, начинающей закрепляться на уровне законодательства – например, в 2008 году парламент Испании признал права крупных человекообразных обезьян на жизнь и свободу, а в 2015 году французский парламент признал, что животные являются живыми существами, наделенными чувствами. Научная фантастика предупреждает о маячащей в будущем проблеме признания прав роботов, искусственного интеллекта, виртуальных личностей – и это проблематика будет обострена в том случае, если наука откроет способ создание компьютерных копий личностей живых людей. Симптоматичным тут выглядит повесть американского фантаста Теда Чана «Жизненный цикл программных объектов», в которых описана борьба героини за права на свободу и достоинство виртуальных личностей, воспитываемых людьми – то есть чего-то вроде тамагочи.