Алан Уотс - Книга о табу на знание о том, кто ты

Это предположение прозвучит ещё более убедительно, если мы сформулируем второй вывод, который можно сделать на основе наших фантазий. Для этой цели нам пригодится французская пословица plus ça change, plus c'est la même chose — чем больше что-то меняется, тем больше оно становится тем же самым. Изменение — это в каком-то смысле иллюзия, потому что мы всегда находимся в точке, откуда возможно любое будущее! Если случится так, что человечество разовьёт у себя новую электронную нервную систему, которая будет простираться далеко за пределы тел индивидов, и при этом все получат возможность пользоваться этими общими электронными умом и телом, то это будет почти в точности то же, что произошло с клетками, которые теперь составляют наши тела. Это нам уже знакомо.

Более того, клетки наших тел и их микроскопические элементы появляются и исчезают во многом подобно тому, как в пространстве распространяются световые волны, или подобно тому, как люди живут от рождения до смерти. Тело человека напоминает вихрь: он характеризуется определёнными более или менее постоянными очертаниями, но вихрь этот кружится лишь до тех пор, пока в нём есть вода. Даже сами молекулы и атомы, из которых состоит вода, также являются «вихрями» — структурами движения, в которых нет постоянного и ни к чему не сводимого вещества. Каждый человек — это форма, которую принимает поток, чудесным образом объединяющий в себе молоко, воду, хлеб, бифштексы, фрукты, овощи, воздух, свет, тепло. Хотя всё это в свою очередь тоже представляет собой потоки. Так же точно обстоит дело и с учреждениями. Нечто постоянное, называемое нами Калифорнийским университетом, в действительности не содержит в себе ни одного неизменного элемента: студенты, преподаватели, администраторы и даже здания приходят и уходят. Поэтому сам университет по сути представляет собой продолжающийся процесс, структуру поведения людей и вещей.

О способностях предсказания и контроля тоже можно сказать, что они не новы. Ведь у нас есть все основания утверждать, что каждый человеческий организм уже развил их в себе в такой степени, которая бы, несомненно, удивила отдельные нейроны тогда, когда они только начинали образовывать между собой отдельные связи. Поэтому если нам удастся воспроизвести себя в виде механических, пластиковых и электронных структур, это на самом деле случится не впервые. Представители любого эволюционирующего вида, должно быть, смотрят с опаской на тех своих собратьев, у которых появляются первые признаки чего-то нового. Все нормальные существа, конечно, будут считать этих выскочек опасными или сумасшедшими. Более того, этот новый и неожиданный вид воспроизведения является, вообще говоря, таким же диковинным, как и многие другие методы размножения, уже существующие на сегодняшний день в биологическом мире. Мы знаем об удивительном преображении гусеницы в бабочку, о симбиозе пчёл и цветов и о необычайно сложном — хотя и малоприятном для нас — процессе размножения малярийного комара.

Если всё это закончится тем, что человечество оставит после себя во Вселенной не что иное, как систему электронных структур, почему это должно нас беспокоить? Ведь сейчас мы уже существуем в точности в таком виде! Органическое вещество и пластик, разум и механизм, нервные волокна и провода, биология и физика — всё это, как мы теперь знаем, представляет собой один и тот же сказочный танец элементарных частиц. Наблюдая за ним на макроскопическом уровне, мы не видим этих частиц, но зато замечаем целую гамму форм и «субстанций».

Основная проблема кибернетики, из-за которой эта наука переживает бесконечную последовательность удач/неудач, состоит в необходимости управлять самим процессом управления. Власть — ещё не обязательно мудрость. Я могу достичь почти абсолютного всемогущества в управлении своим телом и окружающей средой, но как мне научиться так управлять собой, чтобы исключить возможность их нерационального и неправильного использования? Генетики и нейрофизиологи скоро, наверное, научатся воспроизводить людей с любым нужным типом характера. Но откуда же они смогут узнать, какие типы характеров будут нам тогда нужнее всего? Бурно развивающейся культуре требуются настойчивые и агрессивные индивиды, тогда как урбанистически-индустриальная культура нуждается прежде всего в общительных и трудолюбивых коллективистах. Принимая во внимание возрастание скорости социальных изменений, следует задаться вопросом, как смогут генетики предвидеть развитие вкусов, темпераментов и мотивов поведения вперёд на двадцать-тридцать лет? Кроме того, нельзя забывать, что любое вмешательство в естественное развитие изменяет жизнь самым непредсказуемым образом. Человеческий организм, подвергшийся воздействию антибиотиков, — это уже не тот организм, который был прежде, потому что поведение микроорганизмов в нём после этого вмешательства существенно изменяется. И чем больше человек вмешивается в природу, тем детальнее он должен анализировать постоянно возрастающий объём информации о последствиях своего вмешательства. Ведь мы живём в мире, бесконечное число аспектов которого переплетено между собой невообразимо сложно. Уже в наши дни количество подобной информации даже в наиболее систематизированных отраслях научных знаний так огромно, что ни один человек в течение всей своей жизни не может полностью ознакомиться с ней — не говоря уже о том, чтобы переработать её.