Николай Кадмин - Философия убийства

Папство поняло, что в его руках – возможность безграничного владычества над умами, а также подчинения себе внешней государственной власти. К этому оно последовательно шло, и политические события, разыгрывавшиеся в те кровавые времена, сметавшие с лица земли могущественные государства, заливавшие кровью города и страны, рождавшие хаос кровавых событий и смущение в умах, способствовали укреплению папской власти.

В самом деле, от первых вторжений варваров в пределы Римской империи этот хаос всё более грозно и зловеще рос и разрастался. В огне пожарищ и битв, в разнузданных оргиях, пирах и разврате, в расслабленности утонченных чувств в эту эпоху римского декаданса, когда железная государственность Рима трещала под напором варварских полчищ, когда готовы были рухнуть все опоры общественной и государственной жизни, – где и в чем было искать спасения и точки опоры, как не в религии любви, смирения и высших упований…

Она, эта религия, несла с собой успокоение и примирение с миром, смысл страданий и их искупительную силу. И если в первоначальном Евангельском учении было опасное зерно религиозного анархизма, презрения к земному строительству и упования исключительно на небесное, то в этом отношении римско-католическая церковь сделала все возможное для того, чтобы именно идеей религиозной внести в мир начало созидательное, централизующее, ставящее центр усилий здесь, на Земле, и все подчиняющее благой воле Западной церкви и главе ее – Папе.

События, как мы сказали, шли навстречу этому. Когда майордом галльского короля Пипина Короткого [6] Пипин Короткий (714–768) – франкский король с 751 г., в том же году (а не в 754, как указывает автор книги) свергнул последнего короля из династии Меровингов и основал династию Каролингов, завоевал Аквитанию, положил начало Папской области. в 754 году свергнул короля Галлии и пожелал короноваться, он решил утвердить свое новое королевское достоинство благословением Папы. Папа Стефан II его короновал, и из рук его Пипин принял корону. Это событие было многозначительным. Оно было принято не как отдельный факт, а как начало нового порядка вещей, по которому коронование государя утверждается папским благословением. Таким образом, возникла своеобразная власть Папы над главой светской власти. Естественно, что все свои могущественные средства влияния на народ, на королей и сановников папство в широкой мере использовало, дабы добиться неограниченного владычества над всем христианским миром.

Одним из могучих средств для приведения к повиновению народа и властей было отлучение от церкви паствы и разрешение от присяги государю. Папство умело пользовалось порабощением верующих, подвергая мистически настроенные массы религиозному страху идеей небесного возмездия за грехи против святой церкви. Быть отлученным от церкви значило подвергнуться всеобщему проклятию и быть выброшенным из человеческого общества. Отлученного все чуждались, все избегали, как зачумленного. Его могли убить или ограбить, не неся за это никакой ответственности. Он лишался крова и всех привязанностей. Осужденный церковью еще при жизни на вечное отторжение от христианского мира, преданный в руки дьявола, он вызывал ужас в окружающих и стремление избегать его и не входить с ним в соприкосновение. Свободы от этого осуждения не в чем было искать, ибо свет свободной мысли и знания лишь чуть брезжил над человечеством, и пути к нему вели через извилины заблуждений астрологических, алхимических и так называемых чернокнижных знаний, которые всем верующим казались ясным показателем власти и искушений сатаны. Таким образом, сам осужденный должен был смотреть на себя как на лишенного всего в земной и вечной жизни и преданного проклятию и ужасу.

Та же мера действительна и по отношению к главе государства. Непокорный папской воле король приводился к повиновению страхом отлучения от церкви и разрешения его подданных от присяги. Подданным короля отлученного запрещалось повиноваться ему под страхом того же отлучения. И случалось, что всю страну постигала папская опала, и тогда народная жизнь представляла собою сплошное запустение и позорище. Не хоронили мертвецов, не крестили младенцев, под влиянием отчаяния и ужаса предавались порокам и преступлениям, не открывали дверей храмов. И народ, для которого единой сдерживающей, централизующей идеей была религия, лишался как бы точки опоры и предавался власти разрушительных стихий убийства, крови и всяческой разнузданности.