Надежда Маньковская - Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Доброго пути, обнимаю, В. Б.

(16.08.13)

Дорогие друзья,

сегодня Н. Б. улетела в Португалию – изучать новую для нее страну, Вл. Вл., кажется, застрял в прекрасной и любимой всеми нами Италии, так что на компьютерной вахте остался я один, если не считать Олега, который тоже не дома, но где-то в Балтиморе работает с редактором над своим переводом очередного тома собрания сочинений Дунса Скота, и фактически, как и обычно, вне триаложной переписки. Азъ, грешный, как-то загрустил в одиночестве и решил отписать вам несколько строк в надежде, что когда-то они найдут каждого из вас и донесут мои дружеские чувства и некоторую информацию дневникового характера, побудят поделиться свежими летними впечатлениями и переживаниями. Тем более что ко времени возвращения вас в свои гнезда я, возможно, окажусь с Л. С. вне дома и прямые контакты удастся возобновить только в последней декаде сентября. Собираемся через неделю в Испанию: Толедо – Мадрид – побережье где-то почти у Гибралтара. Хочу еще раз спокойно пообщаться с Эль Греко – одним из любимых моих художников – и отдохнуть на пустынном берегу края Средиземья, упорядочивая летние впечатления.

В издательском плане все движется нормально. Вышел очередной сборник «Эстетики» (№ б), в типографии находится «Триалог plus» и, вероятно, в сентябре мы получим его в напечатанном виде. Я просматриваю верстку нового варианта «Эстетики Блаженного Августина», которую тоже обещают опубликовать в октябре.

Обложка книги:

Эстетика: Вчера. Сегодня. Всегда.

Выпуск 6. М.: ИФ РАН, 2013. – 171 с.

В Москве этим летом (информация для Вл. Вл.) несколько значительных выставок, которые доставляют эстетическому субъекту подлинное наслаждение. В ГМИИ И полотен Тициана из Италии, среди которых 3–4 просто великолепных, и большая выставка прерафаэлитов из Великобритании. В Третьяковке ретроспектива Нестерова. С открытием тициановской выставки в Пушкинском стоят большие очереди, поэтому приходится появляться у музея в 9.30, чтобы в 10.00 уже быть в зале с Тицианом и без большого скопления зрителей посозерцать его шедевры. Публика, как правило, сразу и надолго застревает на прерафаэлитах, изучая описания незнакомых для большинства сюжетов их картин. Интересно, что прерафаэлиты открылись раньше Тициана, и в музей никакой очереди не было. Мы все тогда и изучили эту выставку в спокойной и относительно безлюдной атмосфере. С появлением же Тициана возникли очереди, но публика – вот парадокс-то – больше времени проводит у прерафаэлитов. Не потому, конечно, что ощущает некий символико-метафизический дух ряда работ Россетти или Бёрн-Джонса, но изучая по развернутым на стенах описаниям незнакомые многофигурные сюжеты. К Тициану заходит тоже, но задерживается у каждой из его работ (у нас, кстати, мало известных, так как многие не из центральных итальянских музеев) на значительно меньшее время, чем у картин прерафаэлитов. «История» – в искусствознании и арт-критике старый термин в новом значении, означающем просто занимательный сюжет, – вот что интересует больше всего современного потребителя искусства. А что там изображено-то такое? Правда, именно это и всегда-то вело в музеи и на выставки живописи наивного обывателя.

Ну, да бог с ней, с публикой. Каждому свое. Существенно, что эти две выставки сейчас в Москве и вполне доступны каждый день с утра. Кстати, прерафаэлиты, особенно мало известные мне как ориентированному в искусстве всегда на шедевры или выдающиеся в художественном плане произведения, представлены на этой выставке очень хорошо. Меньше всего как раз главные – Россетти (хотя есть лучшая его вещь «Beata Beatrix», несколько больших портретных работ и ряд небольших) и Бёрн-Джонс (его я, к счастью, видел очень много – огромную ретроспективную выставку в Нью-Йорке и замечательную подборку в Штутгарте, которую не возили в Америку; да и в Англии когда-то). И у других, так сказать, «малых» прерафаэлитов, не создавших ничего выдающегося, все-таки есть что посмотреть и увидеть их эстетику. Это своеобразная смесь реализма в подходе к мифолого-эпической проблематике с какими-то странными яркими колористическими решениями, иногда предвосхищающими импрессионистов по палитре, использующей, однако, часто кричащие, бьющие по глазу цвета. Кое-что даже режет глаз цветовыми диссонансами, но как-то привлекает необычностью.