Анна Бунина - Поиск дороги, ведущей к храму

Такой, например, учительницей была, Рахиля Моисеевна, по прозвищу «Рахиля на колёсиках». Внешность у неё была своеобразная: лицо и шея почти всё время были багрового цвета, что говорит о возбудимости и агрессии, при этом волосы были подстрижены, как говорят «под горшок», и были совершенно седые с ржавым оттенком. Причём горшок был, формы цветочного горшка, но опрокинутого вверх дном. Она преподавала русский язык, в начальных классах. Тех, за кого она принималась, она методично шаг за шагом продвигала к воротам из школы. На её счету много таких ребят, которым она так и не дала окончить даже семилетку. Они оказались на улице, в компании «шпаны». А куда они ещё могли попасть? «Рахилей на колесиках» её звали потому, что она была очень маленького роста и поэтому подкрадывалась к ученикам, сидевшим за последней партой, незаметно, и, если те были чем-то заняты вместо урока, била их линейкой по рукам или по головам.

Однажды Рахиля Моисеевна должна была прийти ко мне домой и «наябедничать» на меня моим родителям. Сейчас не помню, по какому поводу. Её в моём подъезде встретили бывшие ученики, которых она выгнала из школы, (а я когда-то с ними занималась и помогала им) и они ей сказали: « Если ты, что-нибудь плохое скажешь про имя рек, то ты до дома не дойдёшь !» Я этого ничего не знала. Она тогда была нашим классным руководителем. И я ожидала, что сейчас она выльет ушат злобы и обвинений на меня моим родителям. Но она поговорила с ними очень мирно, сказала про меня пару другую комплиментов и ушла. Я была очень удивлена! Когда я вышла к вечеру, во двор погулять, то ребята мне всё рассказали. У них ко мне было очень уважительное отношение, собственно, как и у меня к ним. Ведь я видела, в каких условиях они живут, и кто их родители. Родители, кроме того, чтобы избивать их, других методов воспитания и обучения не знали, они ничего не могли им дать, кроме жизни биологической.

Однажды эти ребята меня, вообще, спасли от избиения. Дело было так. Мы с подругой занимались подготовкой к экзаменам, устали и решили вечером пройтись по переулкам Арбата, мимо школы. За нами увязались какие-то чужие девочки. И вдруг они нас окружают и грозят избить. Я никогда ни на кого руку не поднимала и понимаю, что и сейчас не смогу это сделать, готовлюсь мысленно к худшему. Мы стали с Наташей спина к спине, а они окружили нас. Вдруг откуда не возьмись, появляется старая «Победа» из неё вылезают два моих бывших одноклассника Абраменко и Горшков и молча запихивают этих девочек в машину. Мне говорят: « Успокойся, всё в порядке. Главное, что мы успели ». И ничего, не объяснив, уезжают. Кто и за что хотели нас избить, – мы не знали. Только, спустя годы, уже на поминках моей свекрови, я узнала, что их подослала одна девица лёгкого поведения, которая раньше жила в подвале, как и мой бывший муж, и была в него влюблена. И из ревности велела этим девицам изуродовать мне лицо. Всё это были дети из семей дворников татар. Тогда татары и мордва были дворниками, а армянам разрешалось только чистить ботинки, мы их звали «чистил блистил», как они сами кричали, зазывая. Это было наследие Сталинских времён. Но, ведь и сейчас таких много. У детей условия жизни тогда очень разнились. Трудно было детям, у которых были неграмотные родители. Они ничем не могли помочь своим детям.

В то время людей с высшим образованием было очень немного. Мои мама и папа были, по тем временам, образованными людьми. Мои родители любили читать и ходить в театр, всем интересовались. Мама по образованию педагог. Это тоже имело значение, но и, конечно, я была не без способностей. Поэтому учителя меня любили, но им не нравилось, что я за всех вступаюсь, очень активная комсомолка. Они думали, что я из семьи большевиков. Папа, конечно, был коммунист, но остальные родственники были совершенно далеки от политики. До пятнадцатилетнего возраста я не слышала выражения моими родными своего отношения к режиму. Когда я уже подросла, во времена Хрущёва, стали кое-что в семье говорить. А тогда все молчали. Когда началась так называемая «оттепель», в школу вдруг пришла учиться девочка, якобы, из лесной школы, якобы она там лечила лёгкие. Но позже мы узнали, что её родители были репрессированы. Учителя относились к ней очень бережно. Тогда уже начали об этом говорить вслух. И когда на уроке истории, мы как-то об этом говорили, учительница оборвала меня, сказав: « Что ты можешь об этом знать, ты же ортодоксальная комсомолка! » На что я ответила, что мой дед тоже сидел. Она была очень удивлена.