Карл Маркс: О проблемах языка и мышления

►(Там же, 18 – 21 // 3, 26 – 29.)

И человек возник путем дифференцирования, и не только в индивидуальном смысле, – т.е. так, что из одной единственной клетки развивается, путем дифференцирования, сложнейший из существующих в природе организмов, – но и в историческом смысле. Когда после тысячелетних попыток произошла, наконец, дифференциация руки от ноги и установилась прямая походка, то человек обособился от обезьяны и была заложена основа для развития членораздельной речи и для мощного развития мозга, благодаря которому образовалась с тех пор непроходимая пропасть между человеком и обезьяной.

►( Ф . Энгельс . Старое введение к «Диалектике природы». – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., XIV, 486 – 487. 1931 г. // 20, 357.)

« Естественное стремление человека заключается в том, чтобы довести до ясного сознания и понимания то отношение , в котором внутренние и внешние блага стоят к его потребностям. Это делается при помощи оценки ( оценки стоимости ), благодаря которой благам, в частности предметам внешнего мира, придается стоимость и последняя измеряется » (стр. 46), а на стр. 12 читаем: «Все средства для удовлетворения потребностей называются благами».

Если мы вставим теперь в первом предложении вместо слова « благо » приписываемое ему Вагнером логическое содержание, то первая фраза приведенного отрывка будет гласить:

« Естественное стремление „ человека “ заключается в том, чтобы довести до ясного сознания и понимания то отношение , в котором „внутренние и внешние средства для удовлетворения его потребностей“ стоят к его потребностям ». Эту фразу мы можем несколько упростить, опуская «внутренние средства» и т.д., как это сейчас же делает господин Вагнер в следующем предложении при помощи слов «в частности».

« Человек »? Если здесь понимается категория «человек вообще», то он вообще не имеет «никаких» потребностей; если обособленный человек противостоит природе, то его следует рассматривать как любое не-стадное животное; если же это человек, живущий в обществе какой бы то ни было формы, – и именно это предполагает господин Вагнер, так как его «человек», хотя и не обладает университетским образованием, владеет, по крайней мере, речью, – то в качестве исходного пункта следует принять определенный характер общественного человека, т.е. определенный характер общества, в котором он живет, так как здесь производство, т.е. его процесс добывания жизненных средств , уже имеет какой-нибудь общественный характер.

Но у профессора-доктринера отношения человека к природе с самого начала выступают не как практические отношения , т.е. основанные на действии, а как теоретические ; уже в первом предложении спутаны два отношения такого рода: так как в следующем предложении « внешние средства для удовлетворения потребностей » или « внешние блага » превращаются в « предметы внешнего мира », то первое из подразумеваемых отношений приобретает следующий вид: человек находится в отношении к предметам внешнего мира как к средствам удовлетворения его потребностей. Но люди никоим образом не начинают с того, что «стоят в теоретическом отношении к предметам внешнего мира ». Как и другие животные, они начинают с того, что едят и пьют и т.д., т.е. не «стоят» в каком-нибудь отношении, а активно действуют , при помощи действия овладевают известными предметами внешнего мира и таким образом удовлетворяют свои потребности. (Они, следовательно, начинают с производства.) Благодаря повторению этого процесса способность этих предметов «удовлетворять потребности» людей запечатлевается в их мозгу, люди и звери научаются и «теоретически» отличать внешние предметы, служащие удовлетворению их потребностей, от всех других предметов. На известном уровне дальнейшего развития, после того как умножились и дальше развивались потребности людей и виды деятельности, которыми они удовлетворяются, люди дают отдельные названия целым классам этих предметов, которые они уже отличали на опыте от остального внешнего мира. Это необходимо наступает, так как в процессе производства, т.е. в процессе присвоения этих предметов, люди постоянно находятся в трудовой связи (werktätiger Umgang) друг с другом и с этими предметами и вскоре начинают также борьбу с другими людьми из-за этих предметов, но это словесное наименование лишь выражает в виде представления то, что повторяющаяся деятельность превратила в опыт, а именно: что людям, уже живущим в определенной общественной связи (а такое предположение вытекает необходимо из наличия речи), определенные внешние предметы служат для удовлетворения их потребностей. Люди дают этим предметам особое (родовое) название лишь потому, что им уже известна способность этих предметов служить удовлетворению их потребностей и что они стараются при помощи более или менее часто повторяющейся деятельности овладеть ими и сохранить их в своем владении; они, возможно, называют эти предметы «благами» или как-нибудь иначе, что обозначает, что они на практике употребляют эти продукты, что последние им полезны; они приписывают предмету характер полезности, как будто присущий самому предмету, хотя овца вряд ли сочла бы своим «полезным» свойством тот факт, что она годится в пищу человека.