Яков Шмидт - Метафизика достоинства

«И, наконец, главным признаком небес на земле выступает музыкальный слух… Музыка представляет собой возвышающее созвучие, бессознательно связанное с чувством гордости. Животные не воспринимают музыку – как полагают, оттого, что у них нет органа восприятия речи. Многие твари вполне владеют алфавитом, то есть, произносят с три дюжины разных звуков, но соединить их в слова не могут. Не владеют синтаксисом. Не всякая тварь Творцу подобна. Музыка и есть синтаксис. Музыки без слов не бывает. Там, где их нет, они подразумеваются. Как говорится, нет слов…

Многие естественные позы кажутся нам некрасивыми из-за музыкальной хореографичности нашего зрения. Если архитектуру называют застывшей музыкой, то можно то же самое сказать и о природе, и о мире вещей, нас окружающих, когда они радуют наше восприятие. Такой музыкоцентризм оправдывает то, что В начале было Слово ».

О том же в «ПолитиКанте», в главе «Сделать ли потише музыку» :

«Особенность музыки по сравнению с литературой и живописью состоит в том, что она не знает отрицания, как Солнце не знает тени. Знает прекрасное, возвышенное, трагическое, но не знает безобразного, низменного и даже комического, если не соединяется со смешным текстом… Синтаксис, образующий речь, – музыкальный слух, ощущение возвышенно-запредельного породило религию. В слухе не сомневаются, сомневаются в Писаниях и осмеивают служителей. “Верить в Бога” вовсе не означает “верить служителям и Писаниям”. Что, коли писание окажется неверным, они и веру потеряют?»

«Мир можно было бы с равным правом назвать как воплощённой музыкой, так и воплощённой волей; из чего понятно, почему музыка тотчас же придаёт повышенную значительность всякой сцене действительной жизни и мира».

«Без музыки жизнь была бы ошибкой» (Фридрих Ницше).

Владимир Высоцкий:

Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота»:

«Я никогда не понимал, зачем Богу было являться людям в безобразном человеческом теле. По-моему, гораздо более подходящей формой была бы совершенная мелодия – такая, которую можно было бы слушать и слушать без конца».

И опять «Бог и Пол», гл. V :

«Величие человека состоит в том, что у него есть чувство Величия = Различия и есть чувство Смешного – радости возвращения к безразличию, радости обнуления. От великого до смешного один шаг. Шаг в сторону безразличия… Где нет возвышенного, не может быть и комического. Лирическое откровение и циничная острота – в равной мере свидетельства образа и подобия».

«Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман», – писал Александр Сергеевич Пушкин. Но где нет чувства возвышающего, там ничто нам не покажется низким.

«А если грязь и низость – только мука По где-то там сияющей красе?..» (Иннокентий Анненский).

«Бог и Пол», гл. II и III:

«Из трёх фундаментальных противоречий человеческого бытия – Жизнь и Смерть, Мужчина и Женщина, Бог и Пол – первые два представляются вполне одномерными, то есть разными значениями одной величины или частями одного строения».

Гл. XXI:

«Бог и Пол одномерны, как Вечность и Время.

Семя олицетворяет Время».

Гл. VII:

«Как не понять практично-верующим безразличия к факту воскрешения – было или не было, – так не понять практично-научным безразличия к созданию искусственного человека: будет или не будет. Важно понять действительную сущность человека – присутствие в нём запредельного образа в противоречивом единстве с телесной чувственностью. Их загадочную одномерность.

Человек, как говорил Пастернак, – это часть, которая больше целого. Вселенная легко помещается в слове “Вселенная”, бесконечность – в слове “бесконечность” и Бог – в слове “Бог”, но Он и есть Слово.

Служителей культа и служителей муз соединяет скрытая, но всем людям присущая потребность – чувствовать связь с Вечностью – отсутствием Времени».

Время и Вечность совершенно реально представлены в социальной и личной психологии. Времени принадлежит прогресс – бесконечное улучшение жизни. Вечности принадлежат счастливые мгновения, когда никакой прогресс невозможен и не нужен. И продолжить нельзя: «Солнечный удар» Ивана Бунина – это прерванная (и правильно!) на второй главе чеховская «Дама с собачкой».