Николай Бердяев: Самопознание

С трудом выразима та положительная ценность, которая получена от общения с душой другого. С трудом выразим и скрытый трагизм жизни. Несмотря на западный во мне элемент, я чувствую себя принадлежащим к русской интеллигенции, искавшей правду. Я наследую традицию славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова. Я русский мыслитель и писатель. И мой универсализм, моя вражда к национализму русская черта. Кроме того, я сознаю себя мыслителем аристократическим, признавшим правду социализма. Меня даже называли выразителем аристократизма социализма. Мной руководило желание написать эту книгу с наибольшей простотой и прямотой, без художественного завуалирования. То, что носит характер воспоминаний и является биографическим материалом, написано у меня сухо и часто схематично. Эти части книги мне нужны были для описания разных атмосфер, через которые я проходил в истории моего духа. Но главное в книге не это, главное - самопознание, познание собственного духа и духовных исканий. Меня интересует не столько характеристика среды, сколько характеристика моих реакций на среду.

{Писано в Clamart и Pilat-plage в 1940 году}.

[1] Впервые книга "Самопознание" была издана в Париже в 1949 году вскоре после смерти автора. При этом (частично по указаниям самого Н. А. Бердяева, содержащимся на полях рукописи, частично по усмотрению редактора, его свояченицы Е. Ю. Рапп) из нее были изъяты довольно значительные отрывки, часть которых впоследствии была , опубликована отдельно, но без указания точного местонахождения в тексте. То есть в своем печатном виде книга содержала явные отклонения от автографа, что, в свою очередь, вызвало неизбежные для сохранения связности изложения перестановки частей текста. Кроме того, редактором первого издания была проведена не всегда удачная стилистическая правка рукописи, а в некоторых случаях добавлены предложения и абзацы, почерпнутые из других сочинений философа или личных бесед с ним. Наконец, в книгу вкрались досадные погрешности, связанные с неверным прочтением в рукописи отдельных слов, с опечатками и случайными пропусками предложений.

Во втором, исправленном издании (Париж, ИМКА-Пресс, 1983) выпущенные отрывки были напечатаны в виде приложения к книге.

Настоящее издание является первым полным воспроизведением авторского текста "Самопознания". Оно подготовлено по рукописи, которая хранится (в соответствии с завещанием Бердяева) на его родине (ЦГАЛИ. Ф. 1496. Оп. 1. Д. 36). В нем сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации. Сокращенные или недописанные Бердяевым слова в настоящем издании даны полностью, неразобранные слова обозначены отточиями в угловых скобках.

[2] Дневник Амиеля... - произведение швейцарского писателя и философа XIX века Анри Амиеля (1821-1881).

[3] "Journal" А. Жида. - "Дневник" французского писателя Андре Жида (1869-1951) охватывает период с 1889 по 1949 год; при жизни Бердяева выходил частями.

[4] "Я никогда не достигал в реальности того, что было в глубине меня" (фр.). Цитата из книги "Обретенное время", входящей в цикл романов Марселя Пруста (1871-1922) "В поисках утраченного времени".

Глава I. ИСТОКИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Я И МИРОВАЯ СРЕДА. ПЕРВЫЕ ДВИГАТЕЛИ. МИР АРИСТОКРАТИЧЕСКИЙ

"Мир не есть мысль, как думают

философы. Мир есть страсть.

Охлаждение страсти дает обыденность"

Истоки человека лишь частично могут быть поняты и рационализированы. Тайна личности, ее единственности, никому не понятна до конца. Личность человеческая более таинственна, чем мир. Она и есть целый мир. Человек микрокосм и заключает в себе все. Но актуализировано и оформлено в его личности лишь индивидуально-особенное. Человек есть также существо многоэтажное. Я всегда чувствовал эту свою многоэтажность. Огромное значение имеет первая реакция на мир существа, в нем рождающегося. Я не могу помнить первого моего крика, вызванного встречей с чуждым мне миром. Но я твердо знаю, что я изначально чувствовал себя попавшим в чуждый мне мир, одинаково чувствовал это и в первый день моей жизни, и в нынешний ее день. Я всегда был лишь прохожим. Христиане должны себя чувствовать не имеющими здесь пребывающего града и града грядущего взыскующими. Но то первичное чувство, которое я здесь описываю, я не считал в себе христианской добродетелью и достижением. Иногда мне казалось, что в этом есть даже что-то плохое, есть какой-то надлом в отношении к миру и жизни. Мне чуждо было чувство вкорененности в землю. Мне более свойственно орфическое понимание происхождения души, чувство ниспадания ее из высшего мира в низший.