Алексей Боровой - Личность и общество в анархистском мировоззрении

Со скамьи Люксембургского сада я встал просветленным, страстным, непримиримым анархистом, каким остаюсь и по сию пору».

Анархизм стал для Борового не просто социальным учением или «идеологией партии», но осознанным исповеданием личного мировоззрения. Анархизм разом открылся ему, как осознание глубины своего собственного «Я». Придя к нему совершенно самостоятельно и в зрелом возрасте, без влияния внешних факторов и посторонних лиц, Алексей Боровой долгое время был идейно-психологически дистанцирован от массового анархического движения (на преодоление этой дистанции ушло целое десятилетие) и оказался в состоянии действовать в одиночку, как теоретик и пропагандист анархизма, самостоятельно генерируя идеи и смыслы, сохраняя самобытность и верность себе даже в безнадежных ситуациях. И позднее, когда многие признанные и испытанные вожди анархизма в ситуации безнадежного разгрома движения и торжества большевистского тоталитаризма покинули ряды анархистов, с прагматичным малодушием перейдя на сторону победителей (а таких было, увы, слишком много: Новомирский, Сандомирский, Аршинов, Федоров-Забрежнев, Гроссман-Рощин), Боровой до конца сохранял свои анархические убеждения и отстаивал их перед лицом торжествующего врага. По словам его товарища и ученика, Н.Г. Булычева: «Принявший анархизм как мировоззрение, как веру, слишком личную и интимную, Боровой был, естественно, обречен идти по творческому пути без соратников и адептов», причем «вопросы анархической тактики и (…) самая „политика“ анархизма меньше интересуют Борового, чем самая философская сущность этого мировоззрения».

Вернувшись в Россию в 1905 году, в разгар революции, Боровой быстро стал широко известен. Профессора называли его «любимцем факультета» (однако кадетское большинство в университете не позволило ему защитить докторскую диссертацию из-за его радикализма и нонконформизма), а отчет Охранного отделения именовал его «любимцем московского студенчества». Публичные лекции Борового «Общественные идеалы современного человечества. Либерализм. Социализм. Анархизм» и «Революционное миросозерцание» (изданные отдельными брошюрами) пользовались огромным успехом, став первым легальным возвещением анархического мировоззрения в России и обозначив начало нового важного этапа развития либертарной мысли, далеко уходящей вперед – к трагическим реалиям ХХ века – от господствовавшего ранее безраздельно кропоткинианства.

Боровой много выступал, преподавал, возглавил анархическое книгоиздательство «Логос», участвовал в известном журнале «Перевал» и во многих общественных организациях и просветительских инициативах (неизменно собирая многотысячные аудитории как великолепный оратор), опубликовал (в двух томах) фундаментальное диссертационное исследование «История личной свободы во Франции», блестящий «Популярный курс политической экономии», сотни статей, переводов, рецензий. По его инициативе в России были изданы работы анархистов Э. Реклю, Ж. Грава, Э. Малатесты и других.

В числе его знакомых и друзей – добрая половина деятелей Серебряного века. Вот лишь некоторые имена: философы – И.А. Ильин, Г.Г. Шпет, Б.П. Вышеславцев, П.Б. Струве (на чьей племяннице Боровой был женат вторым браком), Е.Н. Трубецкой, П.И. Новгородцев, поэты и писатели – М.А. Волошин, А. Белый, К.Д. Бальмонт, В.В. Маяковский (рисовавший его портреты), А.Н. Толстой (упоминающий Борового в «Хождении по мукам»), юристы, экономисты и историки – Ф.Н. Плевако, А.И. Чупров, В.О. Ключевский, Б.А. Кистяковский, М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, А.К. Дживелегов, театральные и музыкальные деятели – А.Н. Скрябин, М.Н. Ермолова, С.И. Танеев, художники и скульпторы – С.Т. Коненков, И.Э. Грабарь, С.В. Герасимов, революционеры – В.Н. Фигнер, П.А. Кропоткин, В.А. Поссе, Н.И. Махно, В.Л. Бурцев, Э. Гольдман. Во время своих поездок за границу (в 1903–1905 и 1911–1913 годах) Алексей Боровой в Париже посетил лекцию А. Бергсона, общался с лидером социалистов и крупным историком Французской революции Ж. Жоресом, с ведущими теоретиками синдикализма Ж. Сорелем и Ю. Лагарделем и с видным историком Французской революции А. Оларом, а в Вене – с З. Фрейдом. Он был знаком и вел переписку со знаменитым социологом, исследователем политических партий Р. Михельсом. Вера Фигнер назвала его «оратором, милостью Божьей», Нестор Махно (вообще-то недолюбливавший городских анархистов-интеллигентов) оставил о нем восторженный отзыв в своих воспоминаниях, а легендарная американская анархистка и феминистка Эмма Гольдман в мемуарах восхищалась его «бриллиантовым разумом и грациозной личностью». Весьма высоко и восхищенно о нем отзывались в своих воспоминаниях и люди совершенно иного склада и круга – скептически относящиеся к анархизму и революции и близко знавшие Борового по совместной работе журналисты и писатели Дон-Аминадо (А.П. Шполянский) и А. Ветлугин (В.И. Рындзюн).